Две Элеоноры
Шрифт:
– Ничего страшного… Мадлен. Зато здесь тепло и уютно.
– Уютно? Это еще не уютно. Уютно будет, когда я проведу паровое отопление и в правое крыло замка, а пока мне приходится запирать там комнаты на холодное время года. Но ничего! Я попрошу Патрика растопить камин в гостиной, и тогда станет действительно не так уж плохо. Обед будет подан через час, так что у тебя есть время переодеться и немножко отдохнуть. Я буду ждать тебя в обеденной комнате.
– Благодарю вас! – Нора чуть не изобразила перед эксцентричной дамой реверанс, но вовремя спохватилась и одарила ее самой лучезарной из улыбок.
– Ну вот и славно! Патрик! – Видимо, дворецкий был поблизости, потому что мгновенно появился на пороге. – Отведите, пожалуйста, мисс Харрисон в ее комнату!
Они поднялись на второй этаж. Немного пройдя по коридору, дворецкий повернул ключ в замке одной из дверей.
– Ваша комната, мисс!
Нора зашла внутрь и даже присвистнула от элегантности обстановки. Вся комната была выдержана в зелено-коричнево-золотистых тонах. Особенно дипломированного дизайнера поразила старинная медная ваза, в которой красовались огромные шапки желтых хризантем.
– К вашим услугам, мисс! – произнес мистер Достоинство и, поклонившись, оставил ее одну.
Осваиваясь со своим временным жилищем, девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Перед ней открылся типичный пейзаж центральной Англии с аккуратными полями, прочерченными автомобильной дорогой. Вдалеке шумел кронами лес, и Нору передернуло от одной мысли оказаться в такую погоду под сводом его ветвей.
Она посмотрела вправо и увидела ухоженное здание конюшни графини и несколько пустых левад. Почти вплотную к зданию примыкал открытый плац, посыпанный белым песком, и конкурное поле.
Нора оторвалась от созерцания пейзажа и принялась приводить себя в порядок.
Судя по тому, как ведет себя графиня, особая помпезность здесь ни к чему, так что можно сильно не выпендриваться.
Скинув с себя дорожный костюм, она обтерлась полотенцем и надела любимое серое платье из тонкого джерси, расчесала непослушные волосы и освежила косметику на лице.
Пора спускаться к обеду.
Нора вышла в пустынный коридор, спустилась на первый этаж и зашла в обеденную комнату одновременно с хозяйкой поместья, брови которой чуть дрогнули от удивления.
– Прекрасно выглядишь, дорогая, – произнесла та своим чуть хрипловатым голосом. – Никогда бы не подумала, что ты недавно перенесла нервное потрясение, как пишут в романах. Не хмурься. У меня есть к тебе дело, и, думаю, оно придется тебе по душе, а пока давай отдадим должное обеду, приготовленному лучшим в мире поваром. Мой спортсмен еще не вернулся с тренировки, так что нам никто не помешает немножко позлословить. Не удивляйся: в этом доме принято, что мои парни едят вместе со мной и живут здесь же. Дик не доволен таким, как он выражается, панибратством. Но если я доверяю им своих лошадей, то мне кажется логичным доверить и все остальное.
Обед действительно был выше всяческих похвал и прошел в легкой болтовне, которая обычно случается, когда собеседники только присматриваются друг к другу.
Наконец с трапезой было покончено, и дамы отправились пить чай в библиотеку графини. Нора просто сгорала от нетерпения, желая услышать, что же такого хотела предложить ей Мадлен, но та, словно испытывая терпение гостьи, все говорила о незначащих вещах.
Наконец, раскурив сигарету, вставленную в знакомый мундштук, она прервала себя на полуслове, глядя поверх края чашки на Нору:
– Скажи, дорогая, как у тебя настроение после Коустона?
– Спасибо, так себе, – произнесла Нора, гадая, зачем Мадлен подняла эту болезненную тему.
– Ездишь верхом?
– Нет, как-то все не получается…
– А хотела бы? – Что-то в голосе Мадлен заставило Нору насторожиться. Может, она хочет сбагрить ей какую-нибудь старую клячу? Вряд ли. Мадлен прекрасно знает, что ей негде держать лошадь. Тогда зачем?
– Конечно!
– Видишь ли, Нора… – Ее собеседница замялась, пытаясь подобрать слова. – Как ты знаешь, у меня довольно сложные отношения с племянником. Ричард – хороший человек, но слабохарактерный. Элен его полностью под себя подмяла. С некоторых пор мы с ней сильно не ладим. Вначале все было хорошо, пока ей от меня по крупному что-то перепадало. Но вела она себя при этом не совсем подобающим образом, и я перестала делать ей подарки, после чего наши отношения совсем испортились. Я сказала Ричарду, что если он женится на этой наглой девице, я ему в завещании не отпишу ни пенни. Ты следишь за моей мыслью?
– Разумеется, – кивнула Нора, ломая голову над тем, зачем Мадлен ей обо всем этом рассказывает.
– Ну вот. А тут я узнала о некоторых неблаговидных деяниях моей потенциальной родственницы, черт ее подери! В общем, это она подрезала тогда стремя Ричарду, пока вы ходили обедать, чтобы свалить вину на тебя.
– Но ведь она невеста Ричарда! – воскликнула пораженная девушка и так всплеснула руками, что чуть не опрокинула чашку с недопитым чаем.
– Ну и что?
– Он ведь мог покалечиться!
– Боюсь, что этот аспект вряд ли занимал нашу красотку в тот момент.
– Я не верю! Этого не может быть!
– А тебе не приходило в голову, почему Элен с Джефри примчались ни свет ни заря, хотя у них были другие планы?
– У них?
– Нора, дорогая, вы невинны, как новорожденный младенец! Прошу прощения, но в вашем возрасте эта черта перестает быть привлекательной. Будьте немного реалистичнее!
Нора во все глаза смотрела на даму напротив, которая с потрясающим хладнокровием говорила совершенно дикие вещи. Не могла же Элен увлечься Джефри, если у нее уже есть жених! Тем более, такой как Ричард! Еще совсем недавно Нора бы отдала полжизни за его любовь!
И тут девушка еще шире распахнула свои огромные глаза, пораженная двумя мыслями. Во-первых, она впервые четко осознала, что ее многолетняя любовь к Ричарду осталась в прошлом, а кроме того, она почувствовала, что ее неприятно поразила весть о том, что Джефри и Элен могли быть…
– Я не верю, – повторила она мрачно.
– Придется поверить, дорогуша. У меня есть свидетель.
– Но если так, то почему вы не обратились в полицию?
– Я сама себе полиция. Совершенно не жажду, чтобы фамилия Каннингемов фигурировала в полицейских сводках. А кроме того, хоть у меня есть свидетель, но этого мало.