Две короны
Шрифт:
Триумф затопил Рен, и она захихикала, как беззаботная принцесса.
– Как замечательно. Спасибо… – Она замерла на полуслове. Ее имя. Проклятие. Как ее зовут? Она пыталась вспомнить, но ее разум все еще был затуманен после сна. «Думай!» Она выучила их наизусть, прежде чем прийти сюда: имена и внешность ближайшего окружения Розы, людей, которых ей придется одурачить, чтобы попасть на коронацию. Она повторяла их своей бабушке пять раз за ночь. Иногда больше. «Селеста? Нет. Кэм? Это повар. О! Это…» – АГНЕС!
Агнес высунула голову из-за арки.
– Что случилось,
Рен прочистила горло:
– Я… эм, нет. Нет, все в порядке. Я просто хотела поблагодарить тебя.
«И мне вряд ли нужен мужчина, чтобы спасти меня от безобидной твари».
Лицо Агнес говорило об обратном. Она с облегчением вздохнула, прежде чем вернулась к наполнению ванны для Рен. Девушка воспользовалась моментом, чтобы спрятать кинжал, выглядывавший из-под подушки.
В голове Рен возник образ нахмурившейся бабушки. «Неосторожная ведьма – мертвая ведьма».
Когда Рен была маленькой и жила в Орте, она каждый день плавала с другой молодой ведьмой по имени Лия. Она тоже была чародейкой. Лия так сильно любила море, что Рен почти каждый день приходилось тащить ее обратно на берег на обед. Но одним утром, пока Рен еще спала, Лия произнесла заклинание, чтобы вырезать жабры у себя на шее, и превратилась в русалку. Она заплыла глубоко в чрево океана и так увлеклась плаванием, как рыба, что забыла вернуться на поверхность и возобновить свои чары. Когда ее раздутое тело наконец выбросило на берег, Банба оставила его там на три дня и три ночи в качестве предупреждения другим молодым ведьмам.
«Неосторожная ведьма – мертвая ведьма».
Рен никогда не забудет этого.
– Твоя ванна с пеной, принцесса! – Агнес улыбнулась ей, подойдя к дверному проему. – Я принесу завтрак, пока ты принимаешь ванну. Какие-то особые пожелания этим утром?
– Оу… все как обычно!
Рен подождала, пока Агнес уйдет, прежде чем сбросила с себя ночную рубашку и погрузилась в ванну. Она застонала от удовольствия. Вода была мягкой, мыльной и восхитительно теплой – совсем не похожа на соленые укусы океана. Если бы это было то, что требовалось, чтобы быть принцессой Розой каждое утро, то Рен, безусловно, могла бы привыкнуть к этому. Она проткнула все пузырьки и сидела в воде, пока ее пальцы не сморщились, а потом надела шелковый халат и вышла, чтобы найти пир, ожидающий ее в спальне. Она усмехнулась себе под нос.
Это было «как обычно» для Розы? У ее сестры определенно есть вкус. Не говоря уже об аппетите.
На столе стояли изысканно расписанные вазы с черникой и малиной, виноград все еще висел на лозе, а зерна граната так благоухали, что Рен поглощала их горстями. Затем она переключила внимание на тарелку с толсто нарезанным ржаным хлебом, подогретым и намазанным маслом, свежий мармелад и мед предлагались в качестве добавки. Ей подали свежевыжатый апельсиновый сок и маленькую чашечку темного кофе, такого крепкого, что Рен почувствовала, как он помчался по ее крови.
После завтрака, когда она почувствовала, что ее вот-вот порвет от съеденного, Рен распахнула окно, приветствуя утренний легкий ветерок. Стояла поздняя весна, и цветы в столице Эшлинн, где стоял белый дворец Анадон, уже полностью распустились. Деревья за стенами дворца лениво покачивались в лучах утреннего солнца. Во внутреннем дворе на изумрудно-зеленом флаге золотой ястреб расправил крылья в полете. Герб Эаны гордо
Столетия назад, задолго до того как родилась Рен, а королевство было украдено у ведьм, на этом ястребе сидела женщина. Но Защитник изменил герб, как и многое в Эане. Здесь все еще поклонялись ему, первому в длинной череде жестоких правителей династии Валхарта, чья миссия избавить страну от ведьм недавно была возобновлена коварным Дыханием короля – Виллемом Ратборном, опекуном и наставником Розы, человеком, чьи дни были сочтены.
Но сначала Рен нужно было разобраться с более серьезными причинами для беспокойства.
Она села за туалетный столик, чтобы возобновить свои чары. Еще одна щепотка песка Орты и несколько тщательно подобранных слов обеспечили бы появление Розы до конца дня. Из пяти ветвей колдовства только чародеям нужна была земля, чтобы обменивать ее на заклинания. Это было коварное умение, поэтому Рен использовала рифмы, чтобы направлять свои чары. Но она знала, что с достаточной практикой однажды ей больше не понадобятся слова. Только мысли.
Целители, как Тея, использовали собственную энергию для своих умений. Воины, как Шен, рождались проворными, их силу давало им солнце. Бури, как Банба, ткали свои штормы из нити ветра и извергали ад из одной искры молнии, а провидцы обращались к ночному небу за своими видениями – открытому пространству, чтобы наблюдать, как птицы старкресты рисуют узоры будущего среди звезд, хотя эта сила была настолько редким даром, что Рен никогда даже не встречала провидца.
Рен была одаренной чародейкой, но большую часть своего детства она мечтала стать такой же бурей, как Банба. Со временем она научилась делать все возможное своими силами. Принять это не только как то, кем она была, но и как то, откуда она родом.
В конце концов, мама Рен была чародейкой. Девушка росла, слушая истории о Лиллит Гринрок, скромной дворцовой садовнице, которая однажды забрела в розарий короля, а вскоре после этого – в его сердце. И хотя ее мать умерла, Рен была рада иметь такой же дар внутри себя. Обладать хоть какой-то магией вообще.
Принцесса Роза, в свою очередь, не была ведьмой. Она не унаследовала от Лиллит ничего, кроме зеленых глаз и кроткого нрава. Так, по крайней мере, Рен всегда представляла себе свою сестру. Как она могла быть кем-то другим, когда выросла в драгоценной башне? Со слугами, которые купали ее, и лакеями, которые избавлялись от пауков! В Рен определенно не было ничего кроткого. Она была бурей, вызванной Банбой, и, когда ей на голову наденут корону Эаны, она уничтожит память о несчастном Защитнике и всех тех, кто поклонялся ему.
Помня о времени, Рен пересекла комнату и распахнула гардероб сестры. Жизнь на скалах Шепчущего Ветра делала платья в лучшем случае непрактичными, а в худшем – смертельной ловушкой, но теперь… Разглядывая некоторые из лучших платьев во всей Эане, Рен поняла, что охвачена головокружительным возбуждением ребенка, играющего в переодевание.
Как раз к возвращению Агнес она выбрала платье васильково-синего цвета, лиф которого был изящно расшит белыми цветами. Пожилая женщина болтала без умолку, помогая Рен одеться, и хотя девушка была удивлена, обнаружив, что ее сестра поддерживала такие дружелюбные отношения со своей служанкой, она не могла сосредоточиться ни на одном слове их разговора. Она едва сдерживала крик, пока шнурки стягивали ее талию все туже и туже. Неужели ее сестра изо дня в день подвергала себя этому аду? Когда Рен станет королевой, она должна будет познакомить многострадальных дворянок Эаны с простым чудом – с брюками.