Две Лисы для Изначального бога
Шрифт:
А если сплести циновку, привязать к краям по камню и закидывать с кочки на кочку? Накосив катаной рогоза, растущего вдоль воды, свалила его в кучу. Перекусила, лепешкой. Глотнула воды из фляги. Ведя ладонью над стеблями, выпускала по чуть-чуть огонь, подсушивала полоски. Переплетая одну полоску с другой, размышляла о развалинах на вершине холма и странном расположении холмов на карте.
День катился к закату, длинная дорожка циновки была свернута в рулон, два камня, найденные на берегу, крепко привязаны к концам травяной веревкой. Нужно было добраться до второго холма до темноты. Мягко ступая по ковру из корней растений, двинулась к ближайшей кочке. Шест, который сделал из наиболее ровного дерева, был коротковат, но за неимение вариантов, опустила его в воду, когда ковер закончился. Если оттолкнуться, опершись на него, то был шанс допрыгнуть, и я решилась. Кочка оказалась твердой. Следующая уводила
Закрываю глаза и шепчу: «ноги мои быстры, ветер в моих хвостах, поступь легче мысли, беги и не кисни». Циновка пружинит навесным мостиком, даже не замочила ног, проносится радостная мысль. Уже виден берег второго холма. Добросить циновку до следующей кочки, пробежать, скрутить. Еще одна перебежка и берег в шаге. В сгущающейся темноте над болотом вспыхивают огоньки, и в их свете последняя кочка странно подрагивает. Долго примеряюсь, раскачивая камень. Длины циновки хватит впритык. Но добросить нужно за раз, потому что, если она промокнет, сушить ее уже нет времени. А сидеть всю ночь на кочке удовольствие сомнительное.
Отправляя камень в полет, краем глаза замечаю, как кочка начинает подниматься из болота. Бум, камень впечатывается в затылок какого-то существа, появившегося из воды. Бульк, падает болотный житель мордой в болото, а я, бегущая по циновке, понимаю, что если он очнется, то мне не жить. Прыгаю на голову, покрытую зарослями мха, с головы на берег, прячусь в зарослях рогоза, что бы проверить не утонул ли страдалец.
Рядом с ним выныривает прелестная женская головка. С дивными зелеными волосами, в деревянной короне, платье ее похоже на мою циновку.
— Какая неожиданная удача! — произносит незнакомка. — Болотный дух в отключке. Здравствуйте, мы приплыли. И не придется лютики обрывать, гадая любит не любит. Шикарно, надо двигаться дальше!
— А это что? — она хватает мой коврик и шустренько спешит на берег. — Прелестно, какая тонкая работа, — воровато оглядывается по сторонам, накидывает циновку на плечи, сворачивает из нее фантастический бант. Длинным когтем обрезает камни на концах — а вот это здесь лишнее. Сегодня моя ночь, — томно вздыхает и плывет в сторону вершины этого холма как королева, по мерцающей тропе среди сплошных зарослей перекрученного леса.
Хлопаю себя ладонью по лбу. Вот же засада. Назад нельзя, прямо перед кочками пускает бульбы в воду приходящее в себя зеленое чудовище. Вдоль берега — сплошные заросли, переходящие в плотно сплетенные ветви кустарника и деревьев. Смотрю в сторону ушедшей болотной красавицы. А что есть варианты? Посмотрим, на какой такой шабаш ее понесли черти.
2.2 И по лесу разбежались, как неведомы зверушки. Хули-цзин
Лес, начинающийся практически сразу за последними домами Нисё, был хоть и древний, но вычищенный от сухостоя и поваленных деревьев. Даже столбы-вехи присутствовали на поросшей высокой травой просеке. Дорога на карте, вела почти перпендикулярно от границы, вглубь страны. Ну да, не ездит в село никто, вот и заросла то тропинка. Лес вытянулся длинным языком от самой границы и было не совсем понятно, почему дорога идет по середине этого языка, раздваиваясь в самом конце в две стороны. Столица была ближе к северу, и что бы попасть в нее, целесообразнее было пройти вдоль границы в сторону приграничного городка и уже оттуда продолжить путешествие. Но, дороги в ту сторону на карте не было. Был дремучий лес, да холм, в основании языка, где-то посредине расстояния. Покусывая травинку Хули-цзин размышляла. Если идти дорогой, то раньше, чем за два дня, ей до людей не добраться. Да еще потом тратить время, наверстывая. Как ни крути, а гипотенуза в этом треугольнике все же гораздо меньше, чем сумма катетов.
Настроила компас, как показывала Кицунэ. Если все пойдет по плану, то даже преодолевая завалы, напрямик я смогу добраться до другой стороны к вечеру. Перспектива обогнать сестру-лисицу порадовала, и я бодренько потрусила в лес.
Чищенный лес кончился через пару километров. Глубокая борозда отделяла одомашненную территорию от бурелома. Лисе не привыкать, — подбодрила себя и перескочила границу. Подныривая под упавший ствол, перелезая через корягу, просчитывала свою скорость. Радовало отсутствие оврагов на карте, а то преодоление этих препятствий в таком запущенном лесу, могло стать большой проблемой.
Откуда-то доносился щебет птиц. Стрекот белки на ближайшей сосне говорил о том, что она шлет информацию о незваной гостье куда-то вглубь территории. Солнце, пробиваясь сквозь высокие кроны, выхватывало пятна полянок, заросших ковром земляники, ландышей или разнотравьем. Откуда-то потянуло запахом меда, наверное, в каком-то из дупел дикий рой пчел свил свое гнездо. Облизалась, но искать не стала. Ближе к полудню устроила привал, перекусила, глядя в сторону поваленных деревьев. Больше всего картина напоминала ударную волну, и это напоминание приносило не очень хорошие ощущения. Достала клинки, закинув рюкзак за спину медленно пошла в сторону завалов. Радовало одно, чистое небо над головой не предвещало дождя, и преодолевать эту преграду было легче. Проскользнуть под огромным наклоненным стволом гораздо приятнее, чем идти в обход, но быть приваленной удовольствие сомнительное. Поэтому каждый ствол был обнюхан на предмет опасности, и только после этого проскальзывала под ним. Скорость упала. В этой части леса было гораздо тише. Где-то впереди зашуршало. Какая-та зверушка, определили инстинкты лисы. Медленно стала красться в том направлении. Неожиданно вывалилась на тропу какого-то животного. Обрадовалась. Судя по высоте не очень крупного, так как приходилось нагибаться и даже становится в некоторых местах на колени, чтобы вместе с рюкзаком протиснуться в трубу, пробитую в буреломе. Около километра эта тропа вела меня примерно в нужном направлении. А затем вильнула в сторону, возвращая на мой путь практически непролазную стену какого-то вьющегося растения. Несколько ударов клинком позволили пролезть в прорубленную щель и обалдело уставиться на открывающуюся картину. Лиственные деревья обрамляли широкий лог, который на том конце выпирал холмом, отмеченным на карте. Только по карте холм начинался прямо в том месте, где я стояла, а лога не было. Ну не сам же холм отполз, оставив борозду на поверхности, — подумала я и ступила в нужную мне сторону.
— Мые-е-е-кха-кха — раздалось практически над головой. Присела в кустах и медленно подняла вверх голову. На ветке, спиной ко мне сидела крупная рыжая белка. Больше на дереве никого не было. Разогнулась, ветка под ногой хрустнула и белка повернула в мою сторону голову.
— Ох, ты ж кто ж ты ж вырвалось непроизвольно. Голова белки имела вытянутую форму и меланхолично жевала ветки с листьями. Точно, пронеслось в голове — это лосиная голова, только рыжая.
— Мые-е-е-кха-кха-кха — выдала неведома зверушка дожевав. И откуда-то издалека донеслась ей в ответ похожая трель.
Захотелось убедиться, что это не солнце напекло мне голову. Протянула руку к пушистому хвосту, надеясь, что мираж развеется, белка рвано выдохнула и тяжело поперлась выше на дерево.
Огляделась по сторонам и заметила впереди, медленно взбирающуюся на холм нижнюю половину лося. Ага, то, что надо и рванула в ту сторону, не в силах побороть любопытство.
Из-под ног выскочила стайка ежорон или ворожей, лапки и голова с атрофированными крыльями — вороньи, а иголки и хвост ежей.
— Какашки — вскрикнула, прыгая повыше от шустрой живности.
Куда меня занесло? Спеша на вершину холма, размышляла, не в радиоактивную ли область я сдуру напрямик пошла.
Почти у самой вершины обнаружилась странная черта, мерцающая голубым, перескочила ее стремясь к каменной башне. Сейчас заберусь на нее и с высоты посмотрю на это место.
Вставляя в щели клинки, запрыгала по ним, как по ступеням. Не сильно высоко, ровная площадка с небольшим бортиком давала возможность рассмотреть сверху окрестности. Вглядываясь в заросли, увидела замершего возле сосны нижнюю половину лося. Она крутила-таки беличьей головой. — С ума сойти, вырвалось непроизвольно. Она что на сосну лезть собралась? Откуда-то из травы, почти не создавая движения вышел высокий мужчина, в широкополой шляпе, мантии и с посохом. Увидев белко-лося, покачал головой. До меня донеслось, — Да сколько ж можно! Он ударил посохом и пел какое-то заклинание, воздух вокруг животного заискрил синим и Мые-е-е-кха-кха, проревело в сто раз громче и уже возле сосны. Целый лось ошалело взглянул на свои передние ноги, закинутые на сосну, отпрянул от нее и как чумной рванул прочь с холма. Спаситель исчез в траве, а когда я попыталась рассмотреть его снова, то не нашла никакого движения. Перебежала на другую сторону башни и обалдела, по тропинке, которую создавала волшебная палочка брел красавчик блондин. В руке он держал какой-то листок. И все время что-то напевал. Вот на его тропинку выскочила косуля, замерла, не в силах убежать. Маг взмахнул палочкой — проявись! Я икнула, когда вместо головы косули у той оказалась голова лягушки. Присмотревшись, увидела и саму лягушку сзади мага. Но уже с головой косули. Не то, — сокрушенно пробормотал маг и побрел дальше.