Две недели в другом городе. Вечер в Византии
Шрифт:
– Что еще он сообщил?
– По его мнению, Роберт склонен к насилию, жертвой которого может стать он сам или я. Volare… cantare… – запела она.
Вероника повернулась, обняла Джека и притянула его к себе; потом откинулась спиной на песок, не выпуская Джека из объятий.
– Я приехала сюда с тобой, – прошептала она, – не для того, чтобы говорить о ком-то другом.
Девушка поцеловала Джека и коснулась пальцами его щеки.
– Знаешь, чего я хочу? Я хочу, чтобы ты любил меня. Сейчас. Здесь.
Джек
– В другой раз, дорогая. Какой-нибудь теплой летней ночью.
Вероника лежала, не двигаясь, подложив руки под голову, глядя на небо. Затем внезапно поднялась:
– Какой-нибудь летней ночью. Смотри, когда-нибудь я перестану проявлять инициативу.
Ее голос звучал недовольно, сердито; она поправила юбку, стряхнула песчинки, не глядя на Джека. Он нерешительно встал, уже начиная жалеть о своей осторожности. Вероника молча повернулась и быстрыми шагами направилась к оставленному под деревом автомобилю. Джек неторопливо проследовал за ней; несмотря на раздражение, он любовался легкой, раскованной походкой девушки; Вероника шла по песку босиком, держа туфли в руке.
Они сели в машину. Джек завел мотор. Когда Вероника предложила поехать к морю, он отпустил Гвидо на весь вечер. Зажженные фары выхватили из тьмы зловещие деревья, которые окружали автомобиль. Дорога была узкой, ухабистой, Джек вел «фиат» медленно, молча; он заметил, что Вероника прижалась к правой двери, держась от него на максимальном расстоянии.
Лишь когда он вырулил на шоссе, ведущее в Рим, девушка снова заговорила:
– Скажи мне, сколько раз ты был женат?
– Почему тебя это интересует?
– Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Три раза.
– О господи, – сказала она.
– Вот именно. О господи.
– Это нормально для Америки?
– Не совсем.
– Какой была твоя первая жена?
– Зачем это тебе?
– Я хочу знать, как ты будешь говорить обо мне, когда мы расстанемся. Она была хорошенькая?
– Очень.
Фары встречного автомобиля ослепляли Джека; выждав, когда машины разминутся, он продолжил:
– Но характер у нее был несносный.
– Обо мне ты тоже так скажешь? – спросила Вероника.
– Нет. Я никогда не говорил так о других моих женщинах. Только о первой жене.
– Почему ты женился на ней?
– Мне не удавалось получить ее иным способом, – пояснил Джек, глядя на дорогу и вспоминая прошлое с его странными решениями, бессмысленными жертвами, неодолимыми, гибельными желаниями.
– Тогда ты не знал, что у нее несносный характер?
Вероника подложила одну ногу под себя на сиденье; она с интересом смотрела
– У меня были некоторые подозрения, но я заставил себя забыть о них. К тому же я думал, что мне удастся переделать ее после свадьбы.
– А какой она была?
– Глупой, ограниченной собственницей, ревнивой, бездарной…
– Ты добился успеха?
– Нет, конечно. – Джек еле заметно усмехнулся. – Она стала только хуже.
– И она действительно отказывалась спать с тобой до свадьбы? – недоверчиво спросила Вероника.
– Да.
– Она что, была итальянкой?
Джек громко расхохотался и похлопал Веронику по колену:
– Ты забавная девушка. По-твоему, все плохое – обязательно итальянское.
– У меня есть основания так говорить, – заявила Вероника. – Так она правда была итальянка?
– Нет.
Вероника удивленно покачала головой:
– Я считала, что в Америке такого не бывает.
– В Америке бывает все, – возразил Джек. – Как и в других местах.
– Твоя жертва не была напрасной? – с любопытством спросила Вероника. – Я имею в виду женитьбу ради…
– Конечно, была, – ответил Джек.
– Что ты сделал, влюбившись в другую женщину?
– Сел в самолет – я находился тогда в Голливуде, а жена с ребенком оставалась в Нью-Йорке – и, прилетев к ней, сказал, что встретил другую женщину и собираюсь завести с ней роман.
– Погоди, – изумленно произнесла Вероника. – Ты хочешь сказать, что предупредил ее заранее?
– Да, – ответил Джек.
– Но зачем?
– У меня были своеобразные представления о чести, – сказал Джек. – В те годы.
– И она сразу дала тебе развод?
– Нет. Я же сказал тебе, что она была глупой, ограниченной собственницей. Она согласилась на развод спустя шесть месяцев, когда сама собралась вновь выйти замуж.
– У вас был ребенок. Мальчик?
Джек кивнул.
– Где он сейчас? – спросила Вероника.
– В Чикагском университете. Ему двадцать два года.
– Какой он?
Джек помедлил с ответом. Ну и вопрос, подумал он.
– Он очень умный, – уклончиво сказал Джек. – Пишет диссертацию по физике на соискание ученой степени Д.Ф.
– Д.Ф., – повторила Вероника. – Что это значит?
– Доктор философии.
– Он тебя любит?
Джек снова заколебался:
– Вряд ли. Доктора философии в наше время не любят своих отцов. Поговорим о чем-нибудь другом.
– Почему? Разговор о твоем сыне причиняет тебе боль?
– Наверно, – ответил Джек.
– А что скажешь о той женщине из фильма? – спросила Вероника. – Как ее зовут?
– Карлотта Ли.
– Ты был на ней женат?
– Да.
– Она принесла тебе счастье?