Две невесты на одно место

Донцова Дарья

– Понятия не имею.

– Во! И Юрка так же! Но сестричке охота было все денежки братца в своем личном распоряжении иметь, – тарахтела Лиза, – она Юрку с тремя предыдущими женами развела, причем очень быстро, а об меня зубы обломала, я хитрей оказалась. Ну а когда про будущего наследника услышала, совсем ума лишилась. И про его бесплодие от свинки выдумала. Но я опять ум проявила, позвонила Юрке и сказала: «Давай нормально поговорим!»

Супруг, слегка остывший после скандала, буркнул:

– Ну.

– Сходи,

проверься к врачу, если и впрямь детей иметь не можешь, то я исчезну из твоей жизни, – зарыдала Лиза, – только тогда получится, что я, как Дева Мария, жертва непорочного зачатия, никогда тебе не изменяла!

Юрий послушался жену и получил листок, свидетельствующий, что никаких проблем у парня нет.

И вот теперь гадина-сестра изгнана навсегда, а Лиза, обвешанная с головы до ног новыми бриллиантовыми штучками, на белом коне возвращается в загородный особняк.

– Прости, Ваня, – чирикала Елизавета, – нам больше встречаться никак нельзя, теперь я отдам себя сыну. Впрочем, лет через семнадцать, когда он закончит школу, посмотрим. Надеюсь, ты, как честный человек, не станешь плакать у меня под забором и забрасывать букетами, давай останемся друзьями!

– Конечно, дорогая, – закричал я, даже не пытаясь сдержать ликование, – все, что пожелаешь.

Из трубки понеслись гудки, я схватил бутылку минералки и одним глотком осушил ее. Господи, спасибо тебе, не оставил Ивана Павловича без милости. Правда, Елизавета собирается продолжить наши отношения, после того как пока еще не рожденный младенец получит аттестат о среднем образовании, но сей счастливый момент настанет аж через семнадцать лет, у меня есть время на спокойную жизнь.

Впав в эйфорическое состояние, я принялся ходить по спальне, бодро напевая любимую песню своего отца:

Буря, ветер, ураганы,Нам не страшен океан,Молодые капитаныПоведут в путь караван…

Дверь распахнулась, на пороге появилась Нора.

– У тебя праздник? – удивилась она.

Я постарался сделать серьезное лицо.

– Э… э… просто хорошее настроение.

– Сейчас оно станет еще лучше, – пообещала хозяйка.

– По какой причине? – удивился я.

– Я очень хорошо знаю, как ты любишь оставаться дома один, – хмыкнула Нора, – и сегодня тебе предоставится такая возможность. А ну, шагай в мой кабинет.

Я покорно пошел за неловко ковыляющей Норой. Все-таки счастье относительная вещь. Какая-нибудь дама, обладай она походкой Элеоноры, ходи переваливающейся с боку на бок уткой, скорей всего бы считала себя несчастной уродкой, надевала длинные, до полу, юбки, не нашла бы мужа и закончила жизнь с ощущениями горькой неудачницы. А Элеонора абсолютно счастлива, вовсе не стройные и, честно говоря, некрасивые ноги она украшает страшно дорогой, кичево-модной обувью, юбки у моей хозяйки теперь почти до неприличия короткие, и при каждом удобном случае она говорит:

– Я схожу… – или, – сбегаю сейчас…

Для Норы, вставшей из инвалидной коляски, даже хромые ноги являются невероятным счастьем, все дело в точке отсчета.

– Значит, так, Ваня, – хлопнула ладонью по столу Нора, – я уезжаю на три дня в больницу.

– Что случилось? – испугался я.

– Плановая сдача анализов и обследование, чистая ерунда, – отмахнулась Нора, – но, как человек аккуратный, хочу дать тебе кое-какие указания.

Я вытащил блокнот и карандаш.

– Слушаю.

– Разбери библиотеку.

– Да.

– Сделай каталог.

– Боюсь, не успею, книг очень много.

– Сколько сможешь, – стала накаляться Нора, – если будешь работать не покладая рук, выполнишь большую часть задания, главное, не носись по городу за обновками для Николетты.

– Но я вовсе не собирался…

– Сделай одолжение, слушай молча, – загремела Нора, – хочу тебе открыть одну тайну, мало ли что со мной случится. Где сейф, знаешь?

– Да, конечно.

– Шифр помнишь?

– Естественно!

– Отлично. Но, Ваня, в моем доме есть еще один тайник.

– Да? – слегка растерянно спросил я.

Нора кивнула:

– Именно так. Он тут, в кабинете, вот гляди, если влезть в письменный стол, вынуть все ящики из «ноги»… Действуй, Ваня, чего заснул?

Я начал выполнять требования Элеоноры – сначала вытащил из «гнезд» и поставил на пол ящики, набитые всякой лабудой, потом снял панель, прикрывавшую низ тумбы, и увидел в небольшом пространстве железную коробку.

– Тут все самое ценное! – закричала вдруг Нора. – Вот ключ от шкатулки, без него ее не открыть! И сломать нельзя, замок с секретом, начнет посторонняя рука отмычкой ковырять, мигом внутри специальный механизм сработает, и содержимое сгорит. Сейф по принципу «если не мне, то и никому» сделан, ясно?

Я, слегка ошарашенный новым обстоятельством, кивнул.

– Вот ключ, – протянула мне Нора изогнутую железку, – повесь на шею и не снимай никогда, спи с ним!

– Хорошо.

– И не уходи из квартиры.

– Ладно.

– Ваня!!!

Я спохватился и произнес нечто вроде торжественного обещания пионера: «Торжественно клянусь и обещаю быть верным делу хранения шкатулки»…

Успокоенная Нора уехала, а я засел за каталог. Тем, кто никогда не занимался подобной работой, сообщу, что она нудная, тоскливо-методичная, и устаешь от написания карточек хуже, чем от рытья канавы.

Около шести вечера я пообедал и, несмотря на две чашки кофе, начал отчаянно зевать.

– Поспал бы часок, – заботливо предложила Вера, моя грязные тарелки.