Две остановки до чуда

Купцов Василий

Шестисотый «Мерседес»

Василий Купцов.

— Да, выходит ближайший автобус – через час, — констатировал факт нехилый мужчина лет тридцати. Он только что изучил расписание автобусов, фраза же была произнесена то ли для самого себя, то ли ради вступления в диалог со старичком в фиолетовом плаще, тоже ожидавшем транспорта.

— Если вообще придет, — откликнулся старичок, — им расписание не указ!

— Я спешу.

— Лови, если поймаешь, — хихикнул пожилой абориген.

Узкое, по ряду в

каждую сторону, загородное шоссе, дорогие иномарки, проносящиеся, что злые шершни, мимо на полной скорости. Сколько ни тяни руку, никто даже и не притормозит. Еще и обрызгать каждый норовит, хорошо им, в их Мерседесах, на них не каплет, не то, что на нас, простых людей. Ноябрь – отвратительный месяц, особливо, если около нуля и дождь со снегом. И холодно, и сам весь потный, как мышь.

Попрыгав с протянутой рукой минут пятнадцать, мужчина даже руки не поднял, завидев приближающийся роскошный «шестисотый».

— Что так? – поинтересовался старичок, сморщенный, как сморчок, — Такие не останавливаются?

— Похоже, здесь никому не нужны деньги, — вздохнул страдалец. Он уже минут пять, как перестал нервно оглядываться на часы, опоздал, вестимо…

— Операцию по перемене пола делать надоть! – посоветовал старичок, — другой вертихвостки по три машины останавливаются, сами подвезти напрашиваются.

— Будь у меня деньги на такую операцию, я бы просто тачку купил, — зло бросил мужчина.

— Зато кое у кого эти самые баксы девать некуда. Говорят, решил один новый русский шестисотый «Мерседес» заиметь… — начал, было, местный аксакал.

— «Первый, второй, пятьсот девяносто девятый, ух – шестисотый» — знаю эту байку, — перебил старика неудачник, — эх, надоела эта жизнь, все бы отдал за шестисотый…

— Продай чего–нибудь…

— А чего? Без квартиры не проживешь, да ее только на какое–нибудь барахло и хватит. Почку не продашь – больной, говорят. Родители померли, ни мать, ни отца не продашь. А Родину уже другие, до нас, продать ухитрились! Душу бы продал, да где – до дьявола дозвониться…

— А ежели я – дьявол? – хихикнул старичок.

— Тогда покупай душу, не жаль! – махнул рукой мужичок.

— Душу? Во еще, этого добра у нас и так навалом, в очереди стоят, — продолжал издеваться старичок, — однако ж есть выход!

— Да ну? – засмеялся мужчина.

— Одно желание осталось невостребованным, зависло, но это длинная история. Пресытился, словом, один товарищ, обожрался желаниями, что блинами… А ты мне приглянулся, так и быть – подарю тебе одно желание. Мог бы и три, да не положено, — продолжал измываться «дяьвол».

— Угу, три желания… Нашел негр в пустыне амфору с джином, три желания. Хочу, говорит, воды, много води, и женщин. И еще – стать белым. Ну, джин и сделал его унитазом в женском туалете!

— Да ну! – расхохотался старичок, — Вот не знал! Ну – потешил. Так и быть – одно желание, без обмана, без членовредительства, ни в кого не превращать, душу не забирать. Идет?

— Идет!

— По

рукам?

— Давай! – мужчина не без удовольствия, от души, шарахнул ручищей по сухонькой ладошке старика, — Хочу «Мерседес». Шестисотый!

— Будет сделано, — хихикнул старикашка, — «для развлеченья только».

И все вдруг завертелось в глазах…

— Опять на своей рухляди приперся, — этот голос был первым, что услышал мужчина, опомнившись, — сколько тебе говорить, не будет тебе техосмотра! И как не стыдно, нашел на свалке какой–то древний тарантас, да еще хочет… Совсем из ума выжил. В булочную будешь на этой колымаге ездить!

Кажется, он за рулем. Что за чертовщина. Мужчина поднял голову, взгляд остановился на том месте, откуда звучал голос. Сбоку, в двух метрах над дорогой, висела самая настоящая летающая тарелка. Как в фантастических фильмах. Только надпись на ней была вполне знакомая: «МРЭО ГАИ».

Ох, как трудно дается каждое движение. Он с трудом выполз из автомобиля, перекошенная дверь не захотела закрываться с первого раза… Да, несомненно это был «шестисотый». Вот только весь избитый, ржавый. Краска облупилась, стекла с трещинами, подбитая фара… Сколько же ему лет? Мужчина притронулся к автомобилю, проверка – может, грезится все это? Но почему рука такая морщинистая?

Страшная догадка ударила, как кувалдой, по мозгам. Один взгляд в зеркальце. Да, да… На него смотрела морщинистая физиономия того самого старичка. А где же прожитая жизнь? Отдана за старый шестисотый «Мерс»?!

Пряди не так уж и много…

— Смотри, смотри! – воскликнул Младояр, указывая пальцем вдаль.

— Ишь, лисица, — подивился Крутомил, его лук в мгновение ока изготовился — ну, как будто сам собой, — какая проворная!

— И большая–пребольшая! – добавил младший из княжичей, слегка натягивая тетиву.

Молодые люди вглядывались вдаль, туда, где у опушки леса мелькала средь высокой зеленой травы, то здесь, то там, золотистая шкура проворного животного. Старший брат слегка сжал колени, жеребец так и рванул вперед. Младояр направился вслед. Кажется, удивительный зверь уже рядом. Но вот мгновение – и рыжая морда уже скалится в сотне шагов. Вот это проворство! Мухой! Нет, куда там мухе… Что солнечный зайчик от зеркала бронзового – мгновение – и уж далеко. Юноши пускали стрелы, то одну за другой, то по паре сразу – да куда там! Только роскошный лисий хвост помахивал, казалось, надсмехаясь, то здесь, то там.

— А мне потом стрелы собирать, — Младояр убрал лук, всем видом показывая, что продолжать бессмысленную стрельбу он далее не собирается.

— Нет, я ее достану! – вскричал Крутомил, бросаясь в погоню за лисицей.

— Да куда ты! – засмеялся младший княжич, — Смотри, она уже у тебя за спиной.

Но старший брат не слушал, бросал жеребца то вперед, то вбок, сам вертелся в седле, как волчок, посылал стрелы в разные стороны.

— Ну, как? – спросил Младояр братца спустя малую толику времени.