Две принцессы Бамарры
Шрифт:
– Ох, Эдди! А если я пообещаю никуда не уезжать, пока ты не выйдешь счастливо замуж? Это тебя устроит?
– Обещаешь?
Она опустилась на одно колено:
– Клянусь неотлучно пребывать в Бамаррском замке до тех пор, пока принцесса Эделина не найдет свою истинную любовь. Да обратится мой меч против меня, если я нарушу эту клятву.
– Спасибо.
Я с огромным облегчением плюхнулась на пол детской. До свадьбы было очень-очень далеко.
Сестра бросилась на пол рядом со мной. Мы тихонько полежали с минуту, глядя в деревянный потолок.
– Если я когда-нибудь действительно подхвачу «серую смерть», – сказала я, – то не умру, даже если ты к тому времени еще не найдешь лекарство.
Мэрил перекатилась на живот.
– Почему это?
– Потому что не поддамся. Когда болезнь заставит меня чувствовать усталость, я не буду вести себя как уставшая. Когда она заставит меня хотеть спать, я буду бодрствовать. Когда охватит озноб, примусь бегать взад-вперед и согреюсь. Отказываясь подчиняться повелениям «серой смерти», я прогоню болезнь прочь.
Мэрил вскочила на ноги:
– А я сделала бы что-нибудь трудное: залезла бы на гору, поймала огра.
Я поднялась и села в нашу карету.
– Не понимаю, почему люди умирают.
Сестра тоже села.
– И я не знаю почему, кроме тех случаев, когда их испепеляет дракон или пронзает мечом жестокий рыцарь. – Она немного подумала и пожала плечами. – Я все равно найду лекарство, ты ведь знаешь.
Я кивнула:
– Но если я заболею до этого, то все равно не стану добычей смерти.
Глава вторая
Когда мне сравнялось двенадцать, «серую смерть» подхватила моя горничная Трина. Я впервые видела болезнь так близко. В замке каждый год умирали от нее несколько человек, но я никого из них толком не знала.
До болезни Трина имела обыкновение по утрам сдергивать белье с кровати и как следует встряхивать. Угловатая ворчливая женщина с резкими движениями.
И вот однажды утром она утратила эту резкость. Медленно сняла постельное белье и подняла руки так, словно плыла сквозь густой сироп.
Позже в тот же день наша гувернантка Белла, которая была в курсе всех замковых новостей, сообщила нам с Мэрил, что за Триной ухаживают эльфы-сиделки. Эльф увидел ее в коридоре и обратил внимание на неуверенную походку. Всего лишь походку, а он сразу все понял.
Трина служила у меня в горничных с тех пор, как мне исполнилось три года. Без ее ворчания утро будет уже не то. Я любила ее, как любила все привычные и постоянные ритуалы своей жизни.
Уверенная в собственном рецепте победы над «серой смертью», я решила спасти свою горничную. Когда уроки с Беллой закончились, я упросила Мэрил пойти со мной к Трине в ее спальню в левом крыле замка. Мэрил убедительнее меня, и Трина ее послушает.
– Я хотела позаниматься фехтованием, – нахмурилась Мэрил. – Ты не хуже меня умеешь уговаривать.
Я замотала головой:
– Она не…
– Даже лучше меня. В конце концов, ты с ней ближе знакома.
Но все-таки она согласилась сходить со мной ненадолго.
Мильтон, эльф-лекарь, сидел рядом с постелью Трины и вязал на спицах. Когда мы вошли, он соскользнул со стула, поклонился и улыбнулся нам. Затем уселся снова, причем для этого ему пришлось встать на цыпочки. Из всех эльфов мы знали его лучше других. Сколько я себя помнила, он нянчил нас, когда мы простужались и болели.
Мэрил широким шагом пересекла комнату.
– Привет, Трина! – сказала она и заняла стул у камина.
Я помедлила в дверях. Кто-то поставил на полку над камином цветы – анемоны, утешение для умирающего.
Странно было видеть Трину в ночной рубашке. Она выбралась из постели, чтобы сделать реверанс, и не казалась пока такой уж ослабленной. Некоторые люди сдавали быстро, а другие держались месяцами. Мне хотелось верить, что у Трины в запасе еще несколько месяцев на борьбу с болезнью.
Вторая стадия, дремота, всегда длилась девять дней, а лихорадка – три дня и кончалась смертью. Если у Трины и оставалось время, то только на этой первой стадии – слабости.
Горничная забралась обратно в постель. Я направилась к сиденью у окна… и замерла. По ножке кровати полз паук.
– Эдди говорит мне… – начала моя сестра.
– Мэрил! – пискнула я и ткнула пальцем.
Сердце гулко забилось у меня в груди. Это был волосатый паук, таких я боялась больше всего. И рвануть бы с места, но вдруг он за мной погонится?
Трина приподнялась на локте:
– Что-то не так?
– Вижу, Эдди.
Мэрил поспешила к постели и смахнула паука в левую ладошку. Правой она открыла оконную раму. Я не видела, но знала, что она сажает паука на замковую стену.
– Вот. – Она закрыла окно.
– Что это было? – подозрительно спросила Трина.
– Эдди говорит, ты не очень хорошо себя чувствуешь, – ответила Мэрил, пропустив вопрос мимо ушей.
Трина взглянула на меня в упор:
– Должно быть, паук, принцесса Эделина? Прощения просим, но все знают, как вы их боитесь.
Лицо у меня вспыхнуло, я пересекла комнату и уселась у окна. Наверняка весь замок считал меня еще худшей трусихой, чем отца. Я оглянулась на Мильтона, но он безмятежно вязал и не поднял головы.
– Никаких пауков, – сказала Мэрил. – Просто мы с принцессой Эдди иногда играем в одну игру.
Трина уронила голову на подушку:
– Это был паук.
– Чем ты заболела, Трина? – спросила Мэрил. – Мильтон тебе сказал?
Умно. Мне бы в жизни не добраться до сути дела так быстро, к тому же куда тактичнее задать вопрос Трине, а не Мильтону.