Две принцессы Бамарры
Шрифт:
– Однако все не так, как прежде.
Я подумала о возвращении в Бамаррский замок без нее. У отца теперь всего одна дочь. Его первенец ушел.
Фейри Мэрил тоже выглядела печальной.
– Ты права. Как прежде, уже не будет. У фейри нет сестер.
Как ни странно, ее печаль оказалась самым лучшим утешением. Она тоже скучала по возможности быть сестрой. Это заставило меня обнять ее, и когда я это сделала, когда она крепко обняла меня, я нашла океан утешения, целую вселенную утешения.
Глава тридцать первая
Спустя какое-то время Мэрил оставила меня, и я снова заснула. Не уверена, сколько длился мой сон. Несколько раз я просыпалась, и она всегда была рядом. Иногда я снова плакала от горя пополам с радостью. Иногда просто смотрела на нее и не могла насмотреться.
Наконец в один прекрасный день я проснулась и почувствовала себя здоровой. На сей раз в комнате никого не было. Я села, свесила ноги с постели и заметила разложенный на двух стульях наряд.
Темно-лиловое платье фейри с подобранной верхней юбкой, открывающей бледно-сиреневую нижнюю. Я потрогала юбку, почти ожидая, что от нее полетят искорки. Но этого не произошло, зато ткань оказалась невозможно мягкой – такой же мягкой, как синий отрез, подаренный мне Рисом сто лет назад.
Рис!
Каждый раз, просыпаясь, я выпытывала у Мэрил новости о его состоянии, но она каждый раз отвечала, что он отдыхает. Теперь сама посмотрю.
Оделась я быстро. Нечего и говорить, что наряд подошел мне идеально.
Кто-то постучал в дверь. Я открыла, и вошла Мэрил.
Стоя, одетая, перестав быть плаксивым инвалидом, я чувствовала себя с ней настороженно. До меня по-новому дошло, что она фейри.
– Знаешь, ты тоже изменилась, – сказала сестра, понимая мой взгляд или читая мои мысли… я боялась об этом думать. – Ты больше не робкая младшая сестричка. Я бы застеснялась знакомиться с новой Эдди… то есть будь я в принципе наделена способностью стесняться. – Она широко улыбнулась.
Мне стало легче. Естественно, я спросила про Риса, но Мэрил ответила, что он все еще отдыхает. По ее словам, к нему даже заглядывать было нельзя. Поскольку чародеи не спят, для выздоровления ему требовалась полная темнота и тишина.
– Но у его дверей сидит Мильтон, – утешила меня Мэрил. – Он поклялся сбегать за тобой, как только Рис достаточно окрепнет для посещения.
Я попросила ее отвести меня к Мильтону – у меня накопилось к нему несколько вопросов. Сестра согласилась проводить меня. Эльфа мы обнаружили сидящим на трехногом табурете, как всегда с вязаньем в руках. Рядом с громадной резной дверью комнаты он казался меньше обычного. Увидев нас, целитель вскочил и отложил рукоделие на табуретку.
– Эдди! Вы снова в добром здравии. – Он поспешил к нам и оглядел меня с ног до головы. – Полностью здоровы.
– Как Рис?
– Поправляется.
– Почему так долго?
Мильтон пожал плечами:
– Столько, сколько нужно. В конце концов он будет здоров так же, как вы.
– Ты уверен?
Будь эта дверь потоньше, я могла бы что-нибудь расслышать – как Рис дышит или ворочается.
– Он говорит?
Говорит ли он обо мне?
– Когда я захожу проверить, удобно ли ему, он всегда спрашивает о вас.
Всегда! Каждый раз! По моему лицу расплылась глупая улыбка.
– Скажи ему… скажи ему, что я заходила повидать тебя. Скажи, что я велела ему поправляться, и как можно скорее. Скажи…
Я остановилась. Что «скажи»?
«Скажи ему, что я его люблю».
Он это знает.
– Скажи, что я по нему скучаю.
Мы с Мэрил ушли. Сестра устроила мне экскурсию по замку фейри и его садам. Замок, казалось, не имел границ. Коридоры бесконечно поворачивали и извивались. Надеюсь, мне не придется самостоятельно искать свою комнату. Стены коридоров и палат были украшены громадными гобеленами, живописующими приключения Друальта. Один я изучала пристально, сравнивая с собственными усилиями в акварели и вышивке. Здешние цвета были сочнее, чем мне когда-либо удавалось добиться, а изображение отличалось потрясающим реализмом.
– В твоих портретах больше чувства, Эдди, – сказала Мэрил.
Ее замечание меня порадовала, но правота его вызывала сомнения.
– А что это за приключение? – В «Друальте» мне такого не попадалось. – Что это за чудище?
Тварь напоминала громадного крылатого краба, огнедышащего, как дракон, с острыми как бритва жвалами.
– Это Идрид. Единственный в своем роде. Друальт неделю с ним бился, пока не одолел.
Меня уже подмывало спросить ее, откуда ей-то известно про приключение, не упомянутое в «Друальте», но я вовремя опомнилась. Она же фейри. Ей положено знать.
Мы вышли из замка, и Мэрил повела меня в сады, где весенние, летние и осенние цветы цвели одновременно. Моего уха снова коснулось пение, разбудившее меня в первый раз.
Стоял розовый рассвет или закат ясного теплого дня. Бродили мы долго, но солнце не поднималось и не садилось, а лишь трепетало на краю, вечно полное обещания.
– Как высоко мы находимся? Какая высота у горы Зириат?
– Она в полтора раза выше высочайшего пика в Эскернах.
– А есть в Бамарре существа, способные увидеть ее?
– Ни одного. Даже драконы не видят, хотя они знают, где она находится.
Непонятно, почему мы не мерзнем здесь, на такой высоте. По тропинке в нашу сторону направлялась фейри, яркий вихрь света. Я присела в реверансе и не смела поднять голову, пока она не прошла. Зато потом уставилась на удаляющуюся фигуру во все глаза. Казалось, она скорее скользит, нежели идет, напоминая ветерок, внезапно ставший видимым.
– Мэрил, а каково это – быть фейри?
– Не знаю, сумею ли описать. – Сестра помолчала. – Люди… нет, не так. У меня было острое зрение. Помнишь?