Две пули полковнику

Макеев Алексей Викторович

– Про тестя я понял, – ответил Гуров. – Я про вас никак не пойму. Может быть, вы все-таки ответите на мой вопрос?

– Я готов, – трагически сказал Крапивин. – Да, меня шантажировали. Да, я отдал шантажистам деньги. Да, для меня это было сложно, но я сделал все возможное, чтобы заплатить, потому что иначе я терял все.

– Вот как? – серьезно сказал Гуров. – А вы не могли бы рассказать об этом подробнее?

– Мне просто позвонил какой-то тип и сказал, что нужно встретиться. Намекнул, что кое-что

про меня знает. Я согласился.

– Почему? – спросил Гуров. – Вам есть что скрывать, Петр Николаевич?

– Каждому есть что скрывать, – уныло сказал Крапивин. – И я не исключение. Не скажу, что мои тайны какие-то особенные, но в тех условиях, в которых я существую, любая мелочь имеет значение. Я живу в клетке, господин полковник! И не имеет никакого значения, что эта клетка золотая.

– Может быть, есть смысл поменять среду обитания? – поинтересовался Гуров.

Крапивин махнул рукой.

– Поздно, – убежденно заявил он. – Остается только терпеть.

– Ну, здесь ваша грядка, вам виднее, – сказал Гуров. – Расскажите, что было дальше.

– Дальше я пошел на встречу. Она состоялась в парке Лефортово, то ли двадцать девятого, то ли тридцатого июня, поздно вечером. Я поехал туда на машине, жене сказал, что еду навестить больного дядю. Чтобы не было никаких подозрений, я действительно собирался заскочить к дяде, когда все это кончится... Но когда в парке этот тип показал мне... Одним словом, у него была одна фотография... как бы это сказать...

– Случайно, не эта? – спросил Гуров, находя в конверте нужный снимок.

Крапивин с ужасом посмотрел на фотографию, а потом на Гурова.

– Вы его взяли! – с отчаянием воскликнул он. – Значит, теперь все всплывет, и я погиб!

Гуров с некоторым сомнением покосился на него и хмыкнул.

– Что-то я никак в толк не возьму, Петр Николаевич, по какой причине вы так нервничаете? – сказал он. – Может быть, проясните ситуацию? Вы эту фотографию хорошо смотрели?

Крапивин схватился за голову и закачался на месте, словно боксер, пропустивший хороший удар.

– Хорошо ли я смотрел! – выдавил наконец он. – Да разве так стоит вопрос? Важно то, увидят ли эту фотографию моя жена и мой тесть. Этого я не мог допустить ни в коем случае...

– Это я понял, – перебил его Гуров. – Но я все-таки еще раз спрашиваю, вы хорошо рассмотрели эту фотографию?

Крапивин поднял на него глаза, и на его лице появилось недоуменное выражение.

– Ну да, я ее видел, – неуверенно сказал он. – Мерзость, согласен. Но я мужчина, и некоторые соблазны мне, увы, не чужды...

– Дело не в соблазнах, – возразил Гуров. – Вы знаете женщин, которые изображены на снимке?

Крапивин словно бы опешил.

– Ну-у... Честно говоря... Наверное, я в тот раз немножко перебрал, – запинаясь, сказал он. – Кое-что я, конечно, помню. Это было в клубе «Конек», по-моему...

– Не буду вас томить, Петр Николаевич, – сказал Гуров. – Снимок фальшивый. Ваше лицо в него просто вставлено. Наверное, вы не слишком вникали в детали, иначе наверняка бы заметили какие-то несоответствия.

Краска бросилась Крапивину в лицо. Он несколько секунд молчал, пряча глаза, а потом сказал глухим голосом:

– Это правда? Я заплатил бешеные деньги за фальшивку? Какой идиот! М-м-м! Какой же я идиот! – Он зажмурился и что есть силы двинул себя кулаком по лбу.

Гуров сочувственно посмотрел на него.

– Ну, не стоит так убиваться, – сказал он. – Похоже, у вас были веские причины принять эту подделку за подлинную фотографию.

– Да, иногда я позволяю себе расслабиться, – пробормотал Крапивин. На лбу его выступили мелкие капельки пота. – Может быть, излишне часто... Надеюсь, это не преступление?

– Закон на этот счет снисходителен, – сказал Гуров. – Но что толку? Даже при отсутствии преступления вы продолжаете бояться наказания, верно?

– Это так, – сокрушенно сказал Крапивин. – Если моя жена узнает... Я погиб! Вы поймали этого мерзавца?

– Пока нет, – ответил Гуров. – Надеемся на вашу помощь. Кстати, какого числа вы расплатились с шантажистом и каким образом?

– Это я помню точно, – сказал Крапивин. – Первого июля я отвез пакет с деньгами на Введенское кладбище. Это было утром. Подозреваю, что за мной следили от самого дома. Я оставил пакет на могиле, которую мне назвали заранее, и ушел. С тех пор меня никто не тревожил, и я уже начал успокаиваться, но тут пришли вы...

– Вы не знаете того человека, с которым встречались в парке? Может быть, голос по телефону показался вам знакомым?

Крапивин задумчиво покачал головой.

– Н-нет, – сказал он. – Мне так не показалось. Хотя я был слишком напуган... У меня были подозрения, что это кто-то из того круга, где мы все расслабляемся. Ну, вы понимаете... Но раз вы говорите, что фото смонтировано... Значит, этот гад со стороны. Иначе какой ему смысл возиться с фотографиями?

– И никаких мыслей по поводу того, кто это мог сделать, не возникало?

– Мыслей у меня возникало множество, – признался Крапивин. – Но круг моего общения так широк, судьба одарила меня таким количеством родственников и знакомых, что даже припомнить всех их трудно. К сожалению, ничем вам помочь не могу, полковник!

– Жаль! – сказал Гуров и достал еще две фотографии. – А этих людей вы никогда в своей жизни не встречали?

Крапивин внимательно рассмотрел изображения антиквара Шестопалова и неизвестного мужчины в светлом костюме и отрицательно покачал головой.