Две сироты для миллиардера
Шрифт:
Вибрирует мой мобильный в небрежно брошенных на полу штанах. Как не вовремя, но почему-то тянусь к аппарату, неведомая сила толкает посмотреть, что там. А мыслями я уже возвращаюсь к Лизе и к тем вещам, которое собираюсь с ней сотворить.
Неизвестный абонент прислал сообщение. Открываю послание. Меня бросает в холодный пот. Резко вскакиваю с постели. Судорожно вглядываюсь в снимок… Катя и Коля улыбаются, а с ними в обнимку стоит… Слава… Да, она перекрасилась в блондинку, изменилась… но я не могу ошибиться – это она…
Та, кого
«Привет, Бодя! Плохо ты детей спрятал. Я немного вмешалась и нашла более уединенное место. Адрес сбрасываю. Жду».
Глава 47
Лиза
Он просто ушел! Я безвольно хватаю ртом раскаленный воздух и не могу принять опустошающую действительность. Когда я позволила себе поверить… понадеяться на что-то, он в очередной раз окунул меня лицом в грязь.
Порыв чувств унес меня так далеко. Я растворилась в его руках. Жадно пила мгновения нашего единения. И ни за что бы его не оттолкнула. И я видела ответную реакцию, его одурманенный взгляд, его прикосновения, поцелуи… Я обманывалась… снова и снова, и была так рада этому.
А Богдан просто воспользовался в очередной раз, получил желаемое и все, что я от него услышала на прощание – это наспех брошенная фраза: «Мне срочно надо уехать».
Что он там нес? Приезжал после моей свадьбы? Ага как же… Очередное вранье. Все, чтобы получить свое, унизить в очередной раз.
А ведь даже поле всего, наше единение – это то, о чем я так долго мечтала. Грезила ночами. И только дети держали меня на плаву. Все мое существо до сих пор горит от его прикосновений, сладкая нега в теле и боль в душе, разъедающая, опустошающая.
Всего пять минут назад, мне было так хорошо. Я вновь растворилась в нем. Позволила себе поверить, а вдруг… не все так однозначно. Вдруг действительно было какое-то недопонимание… Он приезжал… В нем кипит обида на мой поступок. Я даже подумывала рассказать ему правду о детях, пойти наперекор Адриану Аркадьевичу и попросить помощи. Я так легко вновь попала на его крючок. Признания, кто отец малышей едва не сорвались с моих губ. Какое счастье, что я не успела.
Не заслуживает он знать правду. Наоборот, Богдан опасней всех моих палачей. Потому как у него в руках власть надо мной. Даже после его выходки, я не могу его ненавидеть. Зато могу презирать себя и ругать последними словами.
К своему стыду, я встаю с постели и наблюдаю, как он выезжает со двора. Сжимаю руки в кулаки и, прижавшись к холодному стеклу беззвучно плачу. Нельзя так любить! Любовь – самый худший палач, она уничтожает человека безжалостно, день за днем и ни на минуту не дает передышки. Нет спасения… Никак мне не заглушить этих чувств.
Как он мог?! В сотый раз задаю себе вопрос. И понимаю, что он может и не такое.
До утра я так и стою у окна. Замерла как статуя. Слезы катятся беспрерывным потоком. Только когда в глаза ударяет солнце, заставляю себя пройти в ванную комнату. Пытаюсь хоть немного привести себя в чувство. Долго стою под ледяными струями душа.
Что дальше делать? Доверять никому нельзя. Даже если пойду на поводу у Адриана Аркадьевича, у меня нет ни одной гарантии, что он выполнит свое обещание.
Когда выхожу из своей комнаты, первое что слышу – визг невесты Богдана. Она орет на прислугу. Выглядит помятой и бегает из угла в угол.
– Че уставилась? – рычит на меня.
– Доброе утро, - вымученно улыбаюсь.
Она машет на меня рукой и бежит дальше. Позже по обрывкам фраз я понимаю – ее тоже разозлил внезапный отъезд жениха.
Еще одно лицемерие Богдана. Он сегодня ночью изменил своей невесте. Еще одно доказательство, что он думает только о своих интересах. Закусываю губу до боли. Как же выбраться из этой западни? Только бы вернуть детей. Об остальном уже и не мечтаю. От своей больной зависимости мне никогда не излечиться.
Весь день бесцельно слоняюсь по саду. И к своему стыду, поглядываю на ворота. Жду появления предателя… Увы…
Адриана Аркадьевича тоже весь день нет дома. Он появляется только к вечеру. Замечает меня в саду и направляется ко мне.
– Приветствую, Елизавета, - говорит мягко, но вижу, как в змеиных глазах плещется яд. Он зол.
– Здравствуйте, - киваю.
– Ползунову предъявлены обвинения. Его перевели в отличную камеру, - переходит сразу к делу. Лезет в карман пиджака и достает несколько снимков. – С ним находятся очень добрые ребята, - протягивает мне фото.
Беру карточки, рука дрожит. Нервы дают о себе знать.
Помимо воли глаза округляются. Вижу Льва, стоящего на коленях в углу обшарпанной камеры. Лицо все в кровоподтеках, глаза заплыли, он испуган, это ощущается даже на снимке. На другом фото он ползает по той же камере. Потом лежит в углу в луже… что это за лужа, можно догадаться. Вся спесь, весь лоск пропал, и передо мной жалкий, запуганный пожилой человек.
Жалко ли мне? Нет… Испытываю в душе странное ликование. Даже… кажется, что недостаточно он страдает.
– И это только начало, - словно угадывая мои мысли, изрекает змей.
– Он этого заслуживает, - продолжаю рассматривать снимки. Это доставляет мне темное и жуткое удовольствие.
Словно эти фото выпустили нечто мрачное из глубин моей души.
– Несомненно, - улыбается. – И не только он. Как видите, я доказал свою лояльность, - делает паузу и внимательно на меня смотрит.
– Я понимаю, о чем вы, - вздыхаю. Я и не надеюсь, что этот человек оставит меня в покое.
– Кое-что изменилось, - скалится, но очень быстро берет себя в руки. – Наш Богдан… уехал в неизвестном направлении.