Две тайны, три сестры (Летние секреты)
Шрифт:
У Эшли земля ушла из-под ног, она была потрясена и пробормотала:
– Ты не гонщик…
– Кто сказал, что я не могу им стать? – бросил парень с вызовом.
– Ты не можешь быть гонщиком, Шон. Твои родители не переживут этого.
– Мои родители не умрут, но полагаю, я мог бы.
Он впился в нее взглядом, пытаясь прочесть на ее лице ответ, который Эшли могла ему дать или не решалась произнести вслух.
– Зачем рисковать? – спросила она вместо этого.
– Потому что я… – Шон покачал головой, – ищу приключений себе на… Ну, мне не сидится на одном месте. С колледжем ничего не вышло. Ни на одной работе не могу удержаться.
– У вас же семейное дело. Я слышала, твой отец говорил кому-то, что спит и видит счастливый момент, когда ты вернешься и займешься бизнесом.
Нельзя сказать, что Эшли разделяла чаяния родителей Шона. Если этот непоседа вернется домой навсегда, ей придется уехать – этот остров слишком мал для них обоих.
Все дело в Шоне, он занимает слишком много места. Рядом с ним она всегда чувствовала себя крошечной – дело не только в росте и косой сажени в плечах, а в его личности. Он такой нетерпеливый, напряженный, беспокойный. Эти свойства невольно передавались ей, сводили с ума, она становилась слегка тронутой рядом с ним.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но что-то мне подсказывает, что ты обрадуешься, если я буду держаться подальше отсюда, – бросил он.
– Мне совершенно все равно, – покривила душой Эшли.
– Черт побери, Эшли! – взорвался он, от огорчения хлопнув себя по бедрам. – Не говорит так. Не притворяйся. Не изображай, будто мы ничего не значили друг для друга.
– Может быть, когда-то, давным-давно.
– Что ж, ты все сказала.
– Тебе это теперь уже безразлично, – прошептала она.
Шон долго смотрел на нее, потом покачал головой.
– Конечно, теперь мне все равно.
Ответ, который она ожидала услышать, но ей все почему-то было так больно. Эшли вздохнула, но не собиралась выдавать своих чувств.
– У тебя, наверное, есть девушка?
– И не одна. А как ты? Встречаешься с кем-нибудь?
– Конечно, – солгала она. Последнее свидание у нее состоялось по крайней мере шесть месяцев назад.
– Ты должна нас познакомить. Он местный парень?
– Ну…
Тут, к ее облегчению, мимо по причалу пробежал мужчина и со всего размаху прыгнул в лодку, которую она должна была фотографировать, и чуть было не вывалился за борт. Это небольшое происшествие избавило ее от необходимости снова соврать Шону. Эшли подняла внушительных размеров сумку с аппаратурой и повесила ее на плечо.
– Это вас мы ждали? – крикнула она мужчине.
– Да. Дайте нам еще одну минуту, – отозвался он.
– Ты фотографируешь экипажи Каслтона? – спросил Шон.
Она кивнула.
– Им надо поторопиться, а то совсем стемнеет.
– Моя мама говорила, что в галерее на Мэйн-стрит полно твоих работ.
– Жанин мой друг и с удовольствием включила мои фотографии в выставку работ местных фотохудожников. Не такие уж у меня хорошие и сильные работы.
– Бьюсь об заклад, они супер! Я помню, когда твоя мама подарила тебе первую камеру, ты с ней не расставалась. Без нее ты никуда не ходила и снимала меня, когда я творил какие-нибудь глупости.
– Что случалось довольно часто, – улыбнулась Эшли, вспоминая беззаботные дни детства. Это потом все усложнилось. – Ты редко стоял спокойно, я не успевала сделать хороший снимок.
Шон залихватски подмигнул ей, улыбнулся, и на миг снова стал ее лучшим другом во всем мире, мальчиком, с которым они ходили в детский сад, устраивали пикники на заднем дворе и играли в мяч. С ним она танцевала свой первый танец, с ним впервые поцеловалась, только ему призналась в любви. А теперь – теперь он для нее никто. Они не могли быть вместе, и Эшли не в силах открыть любимому причину разрыва.
Улыбка исчезла с его лица, их взгляды встретились, на миг оба ощутили мучительное желание и сожаление.
– Господи, Эш, – пробормотал Шон. – Я обещал себе, что не стану делать этого, не буду пытаться говорить с тобой. Начинать такой разговор – все равно что подстегивать мертвую лошадь. Но, черт возьми, то, что было между нами, никуда не исчезло. Я чувствую это. Чувствую сейчас.
– Это все… ветер… Он толкает меня на самый край, – проговорила она в отчаянии и застыла в немом бессилии.
Причал сильно накренился, и Эшли упала бы в воду, если бы вовремя не ухватилась за руку Шона, как за спасательный круг. Она панически боялась оказаться в воде.
– Все в порядке, – успокаивающе сказал он.
– Мне надо выбраться отсюда. – Отпустить руку Шона в такой момент было выше ее сил. Что, если она упадет в воду?
Вода такая холодная, что ее сердце наверняка не выдержит и остановится. Толщи мутных волн сомкнутся над ее головой, и тогда ей придется бороться, чтобы вынырнуть на поверхность. Одежда намокнет и потянет вниз. Голову повело вправо, в горле застрял комок, так что пришлось дышать носом в надежде подавить тошноту.
– Эшли, – не на шутку встревожился Шон. – Что с тобой такое?
Она ответила ему пустым взглядом:
– Что?
– Ты побелела как полотно.
Его слова медленно доходили до ее сознания. Захваченная врасплох в минуту слабости, Эшли подпустила его слишком близко, и Шон увидел то, чего она не позволяла видеть никому.
– Нормально. Дай мне минутку. Я в порядке. – Она нагнулась всем телом и заставила себя отпустить его руку. – У меня просто закружилась голова. Я сегодня почти ничего не ела.
– Не похоже, что ты ешь досыта в любой другой день. Ты худая как щепка.