Две воительницы
Шрифт:
— Ради моего бога.
— Я не чужая для него! — крикнула Дубэ. — Я только хочу спасти себя.
— Даже если это правда, ты пыталась обмануть Тенаара, а за это нет прощения.
Рекла подошла к ней ближе, слегка коснулась раны на ее плече, и Дубэ застонала. Страж ядов закрыла ей рот ладонью.
— Тсс! Если будешь так шуметь и дальше, разбудишь Филлу, а эта минута — только для меня и тебя.
Дубэ закрыла глаза: она не желала, чтобы Рекла получила удовольствие оттого, что у них есть общая тайна. Она Рекле не сообщница.
— Для тебя нет спасения, Дубэ, и никогда не было. Иешоль поверил, что ты дитя смерти, и ты была такой. Ты отреклась от своей природы, но от Тенаара нельзя убежать, и он превратил тебя в машину смерти, полезную для нашего дела.
— Я никогда не была одной из вас и никогда не буду! — ответила Дубэ.
— Зверь — наш. Зверь — это Тенаар! Это я приготовила иглу, через укол которой в тебя вошло проклятие. Я держала ее в руках, и я дала ее тому мальчику. Он знал, что должен умереть, но все же пошел, потому что это была его судьба.
Дубэ вонзила в нее взгляд, полный ярости.
— А твоя судьба — стать жертвенным ягненком. Тенаар использовал тебя, пока мог, поэтому ты пролила кровь ради него — много крови.
Правда, которая была в этих словах, была для Дубэ как пощечина.
Рекла подошла еще ближе, и Дубэ с отвращением и ужасом почувствовала ее дыхание на своей шее.
— Я убью тебя своими руками. Бассейн наполнится твоей кровью, а зверь в это время будет пожирать тебя изнутри. Больше не будет никакого напитка, чтобы спасти тебя, Дубэ. — Рекла лукаво улыбнулась девушке. — Ты и Тенаар — одно. И я буду служить ему до конца, хочешь ты этого или нет.
Ужас от этих слов был для Дубэ сильнее боли, она почувствовала спазм в висках — укус страха. Но было и другое — то, чего она не знала раньше.
— Нет! — закричала она снова. — Я не принадлежу Тенаару! И я не умру в этом проклятом бассейне от твоей руки! Я вам не принадлежу!
Ее горло раздувалось и сжималось, и ее хриплый от страдания голос разорвал темноту ночи. Какая-то птица взлетела, разбуженная им.
Через несколько секунд появился Филла с кинжалом в руке: очевидно, весь этот шум в конце концов разбудил его.
— Она бредит, — сказала Рекла.
— Что с ней?
— Только раны, больше ничего. Завтра маленькая доза питья все залечит. Возвращайся назад и спи.
Он неуверенно взглянул на Реклу.
— Я сказала — иди спать! — прошипела страж ядов.
Филла медленно ушел.
А Рекла стояла неподвижно и пристально смотрела на Дубэ.
— Посмотрим, принадлежишь ты Тенаару или нет.
Сказав это, страж ядов сжала кулаки и направилась к своей постели.
Дубэ не уснула. У нее болело все тело, но ей казалось, что тяжесть, которая давила ей на сердце, стала немного меньше. Она наконец приняла решение. Оно пришло неожиданно и было подсказано болью и горем из-за обманутых надежд.
Почти десять лет она шла вперед, ничего не ожидая для себя, даже не пытаясь прервать ход событий, потому что сопротивляться было бессмысленно и потому, что, может быть, все это просто было правильно и справедливо.
Но разве остаться здесь и дать зверю сожрать себя — тоже правильно? Разве справедливо позволить, чтобы ее жизнь закончилась столь бесполезно? А что будет со Всплывшим Миром? Разве тысячи его жителей заслужили это?
Нет! Она покинула Дом навсегда и больше никогда в него не вернется.
Она убежит, как бы трудно это ни было, и продолжит выполнять задание одна. Почему она должна считать, что всему пришел конец? Только потому, что сама потеряла надежду?
В то мгновение, когда она в последний раз видела Лонерина, он оставил ей в наследство не только свою ненависть. Под конец он улыбнулся. Он был уверен, что она пойдет вперед, продолжит путь и ради него тоже. И она сделает это. Она должна это сделать! Наконец у нее есть ее собственная цель.
Небо стало темно-розовым: начался новый день. И удар ноги вернул Дубэ к действительности. Рекла стояла над ней и гневно смотрела на нее. Страж сменила ей повязки, и сделала это грубо, нарочно стараясь причинить боль, а потом смешала в чашке какие-то травы и заставила ее проглотить напиток из этой смеси. У лекарства был не такой вкус, как накануне, и это значило, что Рекла не положила в него посторонних добавок. Затем она немного сильнее затянула веревки на запястьях и бедрах девушки и взвалила ее на плечи Филле.
— Смотри, не шути! — пригрозила Рекла пленнице и с силой дернула ее за волосы. — Иначе ты знаешь, что тебя ждет.
Дубэ чувствовала себя так плохо, что должна была подождать несколько дней, прежде чем попытаться бежать. В лекарственном питье, несомненно, было то дурманящее средство, которым Рекла пользовалась, чтобы не дать ей сопротивляться. Дубэ подумала, что должна найти способ сохранить свой ум ясным и в следующий раз выплюнет лекарство. Кроме того, перед побегом она непременно должна утащить несколько пузырьков с лекарством против зверя. Рекла забрала мешок Лонерина и переложила его содержимое в свою сумку. Эту сумку она всегда носила на ремне через плечо и по вечерам сжимала ее в руках.
Они провели в пути весь день, и Дубэ притворялась, что лекарство одурманило ее сильнее, чем было на самом деле. Она хотела изучить своих противников, найти их слабые места. Когда они сделали остановку, чтобы полечить ее, девушка заметила, что Филла обращается с ней мягко. Он был не таким, как Рекла, и, может быть, жалел ее. Его прикосновения к ране были почти нежными. Она должна воспользоваться его поддержкой. Эти двое не очень похожи друг на друга. Странно, что Иешоль объединил их. Может быть, эту их несхожесть она и должна использовать, чтобы найти способ убежать.