Две Войны
Шрифт:
– Ты сейчас говоришь очень похоже на него, Видомин, - вздохнул Трестолт, уже понявший, что большинство его воинов будет говорить очень похожие слова.
– Тан танов говорит, что люди предали нас, а выходит, мы предадим их, нападем исподтишка.
– Мы можем послать им официальный вызов и сразиться в честном бою, - хлопнул кулаком по раскрытой ладони жрец.
– И все равно, слишком похоже на предательство, Видомин. Так или иначе, мы ударим в спину людям, с которыми дрались плечом к плечу.
Жрец его явно не понял.
Топоры
Узнав о том, что я всему оружию предпочитаю именно топор, гномы повадились тренироваться со мной. А так как их оружие куда лучше моего и, к тому же, клирики забрали у меня сразу после боя топор баалова рыцаря, то раз за разом ломалось оружие и приходилось менять. Каптенармусы и оружейники шипели и ругались, однако отказать мне не решались.
И вновь рукоять разлетелась на две части с треском. Я вздохнул, опуская остатки оружия. Гном замер в нескольких шагах от меня, лезвие его секиры - в считанных дюймах от моего лица.
– И как вы только воюете с таким-то оружием?
– осуждающе вздохнул он, указывая пальцем на топор.
– Знаешь что, мне надоело, что твой топор ломается посреди тренировки. Идем к нам. Наши орлы выправят тебя хорошее оружие.
– Надо будет забросить этот топор нашим оружейникам, - сказал я.
Кузнецы, работавшие на походных кузнях, весьма удивились, что я не стал брать у них новое оружие. Хотя во взглядах их сквозила явные неприязнь, смешанная с облегчением. Наверное, подумали, что я наконец перебесился и закончу портить топоры по несколько раз на день.
Отдав топор, я отправился вслед за гномов туда, где стояли невысокие, как и сами подгорные воители, палатки гномов. Услышать и почуять лагерь гномов можно было за несколько десятков ярдов от него. Оттуда несло пивом и оружейной смазкой, а уж шум многочисленных походных кузен и вопли гномов - дерущихся, пьющих и ремонтирующих после первых двух дел оружие и доспехи - разносились еще дальше. Многие горняки приняли меня как своего, со всеми ими я дрался на топорах, но были и такие, кто косился на меня с явным неодобрением. Я слышал шепотки, что, мол, нечего здесь делать человеку, гномы тут, люди - там и все нормально. И все-таки к делу перейти никто не решался, хватало вида моих сопровождающих.
Гном-кузнец был хмур и черноволос. Он работал, как и всегда, когда мы заставали его, на
– Под его руку подогнать, - задумчиво повторил кузнец фразу того гнома, что сломал мой последний топор.
– Можно, отчего ж нельзя. Давай сюда руки.
Он взял мои руки в свои и принялся самым тщательным образом ощупывать. Покивав самому себе, гном порылся груде сваленных тут же заготовок под рукоятки, выбрал самую длинную и бросил нам:
– Ступайте, выпейте пива. Закончу - принесу вам.
Мы убрались в палатку, где гномы пили пиво и расположились на здоровенном ковре. Не смотря на зиму, этот ковер не давал холоду снега добраться до нас. А уж принятое внутрь пиво согревало лучше всяких костров каминов. Конечно, я как и всякий дворянин предпочитаю вино и аквинский напиток арманьяк, однако редко кому удается выпить настоящего гномьего осеннего эля. Он того стоит.
– И что же, этот кузнец денег с меня не возьмет?
– поинтересовался я после второй кружки.
– Ты только ему этого не говори, - усмехнулся один из моих спутников.
– А то он живо тебе этим же топором голову снесет. Он - гном горячий.
Словно в ответ на упоминание о нем в палатку вошел тот самый кузнец, держащий в руке секиру.
– Ты ему лучше пива поставь, - подтолкнул меня тот же гном.
– Он его любит, страсть.
Пиво тут продавали всем - и людям, и гномам; по куда как более низким ценам, нежели его можно было купить где-либо еще.
– Некогда мне тут с вами пиво пить, - бросил кузнец.
Отдавая мне секиру, он сделал недвусмысленный жест, приглашая выйти из палатки для разговора. Видимо, таки решил содрать с меня деньги, его бескорыстие распространялось только на гномов. Однако слова кузнеца очень сильно удивили меня.
– Уходи, человек, - сказал он.
– Завтра мы перестанем быть друзьями.
– Что это значит?
– удивился я.
– Что сказал, то и значит, - отмахнулся гном.
– Завтра гномы и люди перестанут быть друзьями.
Кузнец отвернулся и ушел, оставив меня в полном недоумении. Почесав лоб, я решил не возвращаться в палатку - пить, даже гномий осенний эль, совершенно расхотелось. Надо поговорить с Эмри по поводу слов гнома, граф не отмахнется от моих слов, как многие другие, а отмахнуться от его слов будет сложновато кому бы то ни было.
Выслушав меня, д'Абиссел надолго замолчал, ритмично поглаживая холку своего коня. Я застал его на импровизированном ипподроме, где рыцари не давали застояться своим боевым коням, да и себе тоже, выделывая разные трюки, которым мне - по моему глубокому мнению - не обучиться и за всю жизнь.