Две женщины
Шрифт:
«Стерва заносчивая! Строит из себя!» – без конца повторяла про себя Сьюзен. Раньше ей нравилась мисс Каслтон. Нравилась ее сдержанность, манера одеваться. Сьюзен относилась к ней с доверием, почти как к другу.
А она оказалась такая же, как все. Она, как все, видела в Сьюзен маленькую девочку с большими сиськами и пустой башкой. Ну и пусть катится ко всем чертям.
Открытка стоила два шиллинга шесть пенсов. Целых полкроны. Продавщица в киоске долго пересчитывала денежки – уж ей-то известно, что голытьба вроде Сьюзен может
Сьюзен перебирала в уме все мыслимые ругательства, стараясь откопать самые забористые. Она понимала, что пора затормозить, но чем крепче ругалась, тем легче ей становилось. Она, так сказать, «выпускала пар», и злость проходила.
Сьюзен никогда не обманывалась на свой счет, она знала, из какой среды вышла. Чтение книг открыло для нее другой мир, и ей захотелось стать частью этого мира… Но она сознавала всю несбыточность подобных розовых мечтаний.
– О чем задумалась?
Она обернулась, услышав резкий шотландский акцент, и увидела Барри Далстона, новенького парня в их местечке. Недавно его семья – мать с сыновьями – переехала сюда из Шотландии. Миссис Далстон была родом оттуда. Ходили разговоры, что отца Барри убили бандиты.
Девчонкам нравился Барри, он слыл у них настоящим мужчиной и сердцеедом. А Сьюзен он нравился потому, что всегда ей улыбался. Сейчас Барри обращался именно к ней, и это было так неожиданно, что она смутилась и растерялась. Его внимание ей льстило.
– Я только что врезала старой выдре Каслтон, вот о чем я думала.
Барри ухмыльнулся:
– Я бы сам с удовольствием ей врезал, но для начала трахнул бы как следует. У меня разговор короткий.
Сьюзен засмеялась, представив себе эту картину – его с мисс Каслтон. Разве такие, как мисс Каслтон, занимаются сексом? Они занимаются любовью, а не сексом. Правда, Сьюзен не знала точно, в чем разница между одним и другим.
Но она знала точно: это совсем не то, что делал ее отец, когда хватал ее за груди потными руками, кусал за ухо и нашептывал: «Вот хорошая девочка. Папкина дочка знает, что ему надо». Как можно этим заниматься с мисс Каслтон? Достаточно посмотреть на ее узкую юбку, закрытый джемпер, высокие ботинки на шнуровке – и пропадет всякая охота.
Отбросив мысли про учительницу, Сьюзен некоторое время молча шла рядом с Барри.
– Хочешь чипсов? – спросил он.
Она радостно кивнула:
– Хочу, я проголодалась.
Барри улыбнулся своей легкой, неотразимой улыбкой, которая так ему шла. Он был красивый парень, так считали все девчонки.
– Деньги у тебя есть? – спросил он осторожно. Сьюзен кивнула: благодаря матери у нее всегда водились деньги.
Он засмеялся:
– Ладно, не траться. Я угощаю. Кутнем, что ли? Возьмем еще чего-нибудь.
Сьюзен кивнула. Сегодня ей повезло, как никогда. Она шла рядом с Барри, и они разговаривали о том о сем, рассказывали друг другу о своей жизни. В основном говорил Барри, но Сьюзен радовалась этому. Его глаза время от времени скользили по ее груди, и она безотчетным движением плотнее
– И чего ты их прячешь, крошка? Кстати, сколько тебе лет?
Сьюзен храбро посмотрела ему в глаза:
– Почти пятнадцать.
Это была неправда, всего неделю назад ей исполнилось четырнадцать. Но ей не хотелось, чтобы Барри потерял к ней интерес. Любая женщина на ее месте тоже покривила бы душой, стараясь не отпугнуть такого парня, как Барри.
– А мне восемнадцать. Девятнадцать будет после Нового года. Лучше, когда парень старше девушки, так ведь?
Сьюзен кивнула. Сердце в ее груди бешено колотилось. Он говорил так, словно они уже были парочкой. Сьюзен благодарила Бога, Царицу Небесную и всех святых за то, что они послали ей такого парня.
Барри, в свою очередь, задумчиво разглядывал ее простенькое личико, которое красили только прекрасные зубки. Она была такая чистенькая, свежая и уже созревшая, хотя в глубине души он чувствовал, что она еще ребенок. Ему нравилось ее пристрастие к книгам. От других ребят он кое-что слышал о ее семейных делах, и его интерес к девочке имел не совсем обычную подоплеку. Папа Джоуи и ее большой бюст – вот что особенно влекло к ней парня. Поговаривали, что папаша связан с бандюками, настоящими гангстерами. А с ними-то Барри и хотелось сойтись поближе.
Он улыбнулся, и Сьюзен ответила ему тем же. Странно, но она почему-то ему нравилась. Девчонка смотрела на него с таким обожанием. Ну как тут устоять?
Джун сияла от счастья. Ее дочка Сьюзен наконец-то улыбалась и даже смеялась. Дэбби всегда отличалась веселым характером. Зато у Сьюзен имелось тонкое чувство юмора, она понимала хорошую шутку. Правда, за последнее время она как будто утратила эти качества, – наверное, из-за того, что мамы не было рядом, думала Джун. Но теперь, казалось, способность радоваться вернулась к Сьюзен.
Что касается самой Джун, то жизнь у нее складывалась не слишком благополучно. Джимми Винсент, ее шотландский дружок, с которым она сошлась пару лет назад, в последнее время сильно изменился. Стал грубо обращаться с ней, придирался к тому, как она одевается, к прическе, манерам, – словом, ко всему. Джун перевалило уже за тридцать, и у нее возникло чувство, что Джимми присматривает себе подружку помоложе и поинтереснее ее. Она готовилась к худшему, но ничего не предпринимала – просто выжидала.
Прогуливаясь по Ист-Хэмскому рынку, куда она с девочками ходила каждую субботу, Джун увидела свою старую приятельницу Беллу Тэмблинг. Толстая, горластая и вульгарная, Белла умела хохотать так, что заводила всех вокруг. Сегодня она щеголяла в широком клетчатом пальто и вязаной шапке. На вид ей никто не дал бы меньше пятидесяти, хотя они были ровесницы.
– Привет, Джун, старушка, давно не видались, подруга! Джун улыбнулась в ответ на ее бурное приветствие.
– Пойдем выпьем по чашечке чаю и съедим по пирожку с дерьмом вон в той паршивой лавочке. Проклятые ноги совсем меня замучили, и во рту как будто кошки нагадили.