Две жизни в одной. Книга 1
Шрифт:
На практике произошел и такой случай. Проголодавшиеся студенты из хозяйской бочки, стоявшей в сенях, стали вылавливать соленые огурцы. Рассола много, огурцов мало. Желающих поесть огурцов больше, чем самих огурцов. Огурцы достались не всем. А кому достались, те потом бегали в кусты, да не по одному разу.
Студенты нашего курса участвовали в велогонках, особенно «мишки». Им было не привыкать гонять велики по деревенским улицам. Оттого и вымахали такими крупными. Был и такой случай. Однажды в общежитии «мишки» решили проверить: загорится
Поджечь не успели, неожиданно появилась комендантша. Проведение научного испытания было сорвано. Извините за подобную информацию. Как говорится: «Ем что попало, потому и говорю что попало».
Участники велогонки по городу собирались на площади Ленина. Велосипеды у всех тяжелые, дорожные. Спортивных, гоночных тогда у нас, студентов, не было. Жмем на педали, мчимся по центру — по Советской, круг на Почтовой площади и далее. Велосипедистов уйма, едем чуть ли не бок о бок. Такой кучей и вывалились на финиш. Никто не смог определить, кто был первым. И хорошо! Все остались довольны гонками.
А однажды к нам на танцы в институт пыталась прорваться группа из военной академии. Между будущими офицерами и студентами педагогического завязалась потасовка. Закончилась она тем, что пришли дежурные из военной комендатуры. Судьба одного из гостей оказалась печальной. Его отчислили из числа слушателей.
Случаи в студенческой жизни были разные. Порой смешные, запоминающиеся надолго. Сдаем экзамен за курс неорганической химии. Нинка Егорова, тогда еще не директор школы, а студентка первого курса, подает сигнал SOS, что означает: не знает ответа на вопрос. Из щелки кабинета химии вылетает записка с вопросом: из чего, где и как варят чугун. Ответная шпаргалка попадает Нинке, где очень коротко об этом написано с добавкой: остальное разбавишь водой. И Нинка, от волнения не поняв иносказательности фразы, так и бухнула:
— Чугун получен, а потом все это разбавляют водой.
Весело проходили зачеты по такому предмету, как сельское хозяйство. Преподаватель подслеповат и туг на ухо. Не считая его предмет важным, мы этим пользовались. Первым заходил самый знающий, ловкий, и ухитрялся брать не один, а сразу несколько билетов. Так что за первым шли получать зачеты уже хорошо подготовленные студенты.
Конспекты мои были полными. На лекциях я строчила так, что успевала записать все. Несколько человек к тому времени уже освоили мой профессиональный почерк. А преподаватели ведь что читают на лекциях, то и спрашивают со студента на экзамене. Это очень удобно, коль есть конспект. Не надо рыскать в поисках ответа на вопрос. Читай и зубри свои записи. Сейчас, я думаю, методика преподавания изменилась.
Почерк мой вследствие того, что писали во время войны на газетах, стал крупным, размашистым, еще больше он испортился на студенческих конспектах. Некоторые уверяют, что написание букв кроется в характере человека. Возможно. Не спорю.
Интересно было на практических занятиях по анатомии и физиологии у преподавателя с насекомозваной фамилией Тараканов. Только я не могла препарировать живых лягушек. Свою несчастную участь они ожидали, сидя с выпученными глазами в вольере. Не могла я разрушать пинцетом их головной мозг, извлекать из тела сердце для изучения движения сердечной мышцы под влиянием механических и химических раздражителей. В тот момент благодарила судьбу, что не училась на врача.
Учеба в педагогическом институте на факультете естествознания свела студентов, и меня в частности, со знаменитым хирургом Василием Васильевичем Успенским. Василий Васильевич вел у нас занятия, приезжая на бричке — двухместной коляске, которой управлял сидевший на облучке старик. Прихрамывая, хирург входил в аудиторию, плотно усаживался возле кафедры. На его столе всегда стоял стакан с водой. Приносить воду он обязал нашу студентку Смирнову. Это было за ней закреплено. Иногда Василий Васильевич требовал, чтобы студенты мужского пола покинули класс, говоря, что разговор будет только с девицами.
Для сдачи зачета как-то нашей группе было предложено приехать в больничный городок за Тьмакой, где работал знаменитый хирург. Там и сейчас 1-я городская больница. Василий Васильевич дал каждому в руки по тому медицинской энциклопедии и приказал: «Изучайте!»
Медицинская энциклопедия была прекрасно иллюстрированным изданием. Я впервые видела и держала в руках такую книгу. С того момента и увлеклась чтением медицинской литературы. Мы изучали энциклопедию, каждый обдумывал свой вопрос. Успенский что-то писал. Неожиданно в кабинет ворвалась женщина в белом халате:
— Василий Васильевич, там, в операционной!
— Опять там! — гневно загремел хирург. — Без меня никак ...твою мать! — И, ковыляя, буквально вылетел из ординаторской, на ходу выкрикнув:
— Зачетки на стол! Сдали!
Василий Васильевич первым из хирургов оперировал в те годы щитовидную железу. Растил себе смену. Врач, про которого говорят: от Бога!
А хромал он оттого, что была оперирована нога. Возвращался поздно, перелезая через забор. Собственный сторож в собственному саду и пальнул из ружья. Хорошо, что дробью, а не пулей. Любил, говорили, от жены погуливать.
Вспоминая о В.В. Успенском, не могу обойти нашего сокурсника Ваську Иванова. Чтобы получить расположение крутого на разговор Василия Васильевича, Иванов однажды сказал:
— Я тоже по отчеству как и вы, Василий Васильевич!
Хотя сам был не Васильевич, а Яковлевич. Мы Ваське выговаривали:
— Для чего тебе надо было своего отца предавать?
На что наш Прохиндей отвечал:
— А чего тут особенного? Сказал — и все. Ни от кого не убудет.
Но и Ваське не прибавилось. Кстати, умер Василий Иванов совсем молодым. Рано ушла из жизни и наша сокурсница Галя Панова. Многие тогда получили направление для работы на Дальнем Востоке. Галине не повезло. Вертолет вертушкой задел за сопку, погибли все.
Сказано по случаю...
Мое участие в образовательной системе, я так считаю, закладывалось рано. Все девочки играют в куклы, но мои игры были не просто играми, но играми-занятиями. Кто меня этому учил? Да никто. Говорят: «Ребенок учится всему, что видит у себя в дому». Полуграмотная домработница Луша из деревни. Она больше занималась хозяйством, моим братом, который часто болел. Отец — рабочий- фрезеровщик, руководитель партийной ячейки, член жилконторы, часто задерживался после работы. Мама — депутат Ленсовета, все время участвовала в каких-то проверочных акциях. А я играла с куклами целенаправленно: читала статьи из газет и журналов, раскладывала их стопочками на столе, напротив каждого стула. Естественно, в возрасте младшего дошкольника по-настоящему читать не умела, но делала вид и рассуждала на разные темы. Когда после высылки из Ленинграда мы оказались в Калинине, я все время занималась с детьми намного младше меня. Даже соседи говорили маме: