Двенадцать месяцев (худ. Т. Ерёмина)
Шрифт:
Падчерица. Да ведь их там видимо-невидимо. И на кочках, и под кочками, и в чащах, и на лужайках, и под камнями, и под деревьями! Никогда я столько подснежников не видела. Да какие все крупные, стебельки пушистые, точно бархатные, лепестки будто хрустальные. Спасибо вам, хозяева, за доброту вашу. Если бы не вы, не видать бы мне больше ни солнышка, ни подснежников весенних. Сколько ни проживу на свете, а все благодарить вас буду — за каждый цветочек, за каждый денечек! (Кланяется Январю-месяцу.)
Январь. Не мне кланяйся, а брату моему меньшому —
Падчерица (оборачиваясь к Апрелю-месяцу). Спасибо тебе, Апрель-месяц! Всегда я тебе радовалась, а теперь, как в лицо тебя увидела, так уж никогда не забуду!
Апрель. А чтобы и в самом деле не забыла, вот тебе колечко на память. Смотри на него да вспоминай меня. Если случится беда, брось его на землю, в воду или в снежный сугроб и скажи:
Ты катись, катись, колечко, На весеннее крылечко, В летние сени, В теремок осенний Да по зимнему ковру К новогоднему костру!Мы и придем к тебе на выручку — все двенадцать придем, как один, — с грозой, с метелью, с весенней капелью! Ну что, запомнила?
Падчерица. Запомнила. (Повторяет.) …Да по зимнему ковру, К новогоднему костру!
Апрель. Ну, прощай, да колечко мое береги. Потеряешь его — меня потеряешь!
Падчерица. Не потеряю. Я с этим колечком ни за что не расстанусь. Унесу его с собой, как огонек от вашего костра. А ведь ваш костер всю землю греет.
Апрель. Правда твоя, красавица. Есть в моем колечке от большого огня малая искорка. В стужу согреет, в темноте посветит, в горе утешит.
Январь. А теперь послушай, что я скажу. Довелось тебе нынче в последнюю ночь старого года, в первую ночь Нового года встретиться со всеми двенадцатью месяцами разом. Когда еще расцветут апрельские подснежники, а у тебя уж корзинка полна. Ты к нам по самой короткой дорожке пришла, а другие идут по длинной дороге — день за днем, час за часом, минута за минутой. Так оно и полагается. Ты этой короткой дорожки никому не открывай, никому не указывай. Дорога эта заповедная.
Февраль. И про то, кто тебе подснежники дал, не говори. Нам-то ведь это тоже не полагается — порядок нарушать. Дружбой с нами не хвались!
Падчерица. Умру, а никому ничего не скажу!
Январь. То-то же. Помни, что мы тебе говорили и что ты нам ответила. А сейчас пора тебе домой бежать, пока я метель свою на волю не выпустил.
Падчерица. Прощайте, братья-месяцы!
Все месяцы. Прощай, сестрица!
Падчерица убегает.
Апрель. Братец Январь, хоть и дал я ей колечко свое, да одной звездочкой всю чащу лесную не осветишь. Попроси месяц небесный посветить ей в дороге.
Январь (поднимая голову). Ладно, попрошу! Куда только он девался? Эй, тезка, месяц небесный! Выгляни-ка из-за тучи!
Месяц появляется.
Сделай милость, проводи нашу гостью по лесу, чтобы ей поскорее до дому добраться!
Месяц плывет по небу в ту сторону, куда ушла девушка. Некоторое время тишина.
Декабрь. Ну, брат Январь, конец зимней весне приходит. Бери свой посох.
Январь. Погоди маленько. Еще не время.
На поляне снова светлеет. Из-за деревьев возвращается месяц и останавливается прямо над поляной.
Довел, значит? Ну, спасибо! А теперь, брат Апрель, давай-ка мне посох. Пора!
Из-за северных Морей, Из серебряных Дверей На приволье, на простор Выпускаю трех сестер! Буря, старшая сестра, Ты раздуй огонь костра. Стужа, средняя сестра, Скуй котел из серебра — Соки вешние варить, Смолы летние курить… А последнюю-зову Метелицу-куреву. Метелица-курева Закурила, замела, Запылила, завалила Все дорожки, все пути — Ни проехать, ни пройти!(Ударяет посохом о землю.)
Начинается свист, вой метели. По небу мчатся облака. Снежные хлопья закрывают всю сцену.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Домик Старухи. Старуха и Дочка наряжаются. На скамейке стоит корзина с подснежниками.
Дочка. Говорила я вам: дайте ей большую новую корзину. А вы пожалели. Вот теперь и пеняйте на себя. Много ли золота в эту корзинку влезет? Горсточка, другая — и уж места нет!
Старуха. А кто же ее знал, что она живая вернется, да еще с подснежниками? Это дело неслыханное!.. И где она их разыскала, ума не приложу.
Дочка. А вы у нее не спрашивали?
Старуха. И спросить толком не успела. Пришла она сама не своя, будто не из лесу, а с гулянья, веселая, глаза блестят, щеки горят. Корзинку на стол — и сразу к себе за Занавесочку. Я только глянула, что у нее в корзинке, а она уже спит. Да так крепко, что и не добудишься. Уж и день на дворе, а она все спит. Я сама и печку растопила, и пол подмела.