Двенадцать рождественских свиданий

Бейлисс Дженни

– Если не считать засоса, – добавил Мэтт.

Кейт прищурилась и швырнула в него фасолину.

– А что насчет другого? – спросил он.

– Ричарда? Он великолепен. Это было действительно хорошее свидание… – мысленно Кейт погрузилась в жаркие объятия Ричарда. – Очень хорошее, – пробормотала она.

– Ого, – буркнул Мэтт, – ты вся поплыла. Лучше бы не спрашивал. А кто из них тебе нравится больше?

Кейт вопросительно взглянула на него.

– Не смотри на меня так, Тернер. Выбрать нужно только одного.

–

Думаю, у Ричарда есть преимущество. Но, может, мне так кажется, потому что я провела с ним больше времени.

– Кейт Тернер, блексфордская вертихвостка, – буркнул Мэтт. – Кто бы мог подумать?

Кейт вынуждена была признать, что вечер проходил чудесно. Уже очень давно они не были наедине, не дурачились, не болтали о всякой чепухе и не подкалывали друг друга. Когда первая партия пирогов с начинкой отправилась в духовку, они сделали перерыв на пудинг, к этому времени уже позабыв про кофейную составляющую ирландского кофе. Мэтт съел кусок бисквита Королевы Виктории, а Кейт – кусочек клюквенного торта с белым шоколадом.

Нэт Кинг Коул затянул о каштанах, жаренных на открытом огне, Кейт выкладывала ложечкой рубиново-красные вишни в следующую партию пирогов, прижимая сверху звездочки из теста. Мэтт поливал их сверху сливками и посыпал сахарной пудрой. Кухня была заполнена опьяняющим запахом теста, рождественских специй и глинтвейна, который он грел на плите.

Три часа спустя на столе высилась гора пирогов с золотистой начинкой, остывающих на решетках. Они наделали достаточно выпечки, чтобы снабдить кафе до Нового года и раздать остатки колядующим после. Когда пироги остывали, Мэтт складывал их по несколько штук в морозильную камеру, чтобы достать, когда они потребуются; хотя в ближайшие две недели ему нужно было тратить как минимум по свертку в день. Кейт выбрала себе восемь штук, оставив их остывать отдельно.

– Тебе что, недостаточно обеда и бесплатной выпивки? – спросил Мэтт.

– Нет, – ответила Кейт, запихнув в рот не остывший пирог и прыгая по кухне с открытым ртом, пытаясь его остудить.

С использованием пьяных танцев и песен они кое-как навели на кухне порядок.

– Пойдем за мной, – позвал Мэтт.

Он протянул Кейт ее куртку и еще один дымящийся бокал глинтвейна с запахом апельсина и гвоздики. Вывел в сад и усадил на один из стульев, стоявших на веранде. Затем снова исчез на кухне. Снегопад стих, оставив мир слегка оглушенным; небо было чистым, темно-синим, с миллионом серебристых точек.

– Готова? – крикнул он.

Кейт открыла было рот, чтобы ответить, но в этот момент сад залился светом. Старое и корявое грушевое дерево было украшено сотней разноцветных фонариков, его голые узловатые ветви тянулись во всех направлениях, а тонкие молодые веточки стремились вверх, словно пытаясь дотянуться до звезд на холодном зимнем небе.

Это было волшебно. Кейт представила, как бы это понравилось маме Мэтта,

и к ее горлу подкатил ком. Она долго сидела, обхватив руками бокал с глинтвейном и с трепетом глядя на дерево. Мэтт вышел в сад и сел рядом.

– Нравится? – спросил он.

К Кейт не сразу вернулся дар речи.

– Красиво, – прошептала она.

Мэтт улыбнулся.

– Я знал, что тебе понравится. Когда вешал это, думал о тебе. О нас в этом саду.

Они долго молчали. Снег сугробами лежал у ножек садовой мебели. Земля была покрыта толстым слоем нетронутого снега, блестевшего миллионами крошечных огней. Мэтт наклонился, и Кейт прижалась головой к его плечу.

– Маме бы понравилось, – сказал Мэтт.

– Уверена, она была бы очень рада.

– Ты была права. Надо вернуть осенние грушевые фестивали. Прошло уже достаточно времени.

– Я знаю многих, кто воспримет это с радостью.

Кейт не знала, почему, но мысль о том, что после стольких лет они с Мэттом способны к душевному общению, грела ее. А может, дело было в алкоголе. Она улыбнулась сама себе.

– Сара заставила меня понять, что не нужно цепляться за прошлое, – продолжал Мэтт. – Надо двигаться вперед.

Тепло, согревавшее Кейт, так же необъяснимо испарилось.

– Мама не хотела бы, чтобы это дерево стало ее алтарем. Она хотела, чтобы все ему радовались.

– М-м-м, – согласилась Кейт. Но в голове ее звучали только эти слова: «Пора двигаться вперед». Что он имел в виду? Пытался ли что-то сказать? Было ли это зашифрованное «Я собираюсь сделать Саре предложение»? И почему ее это волновало?

– Мне пора домой, – сказала она.

– Почему? Все в порядке?

– Я в порядке. Просто немного тошнит.

– Ох. Ладно. Провожу тебя до дома.

– Не нужно, – сказала Кейт. – Я уже большая девочка.

– Знаешь, мне иногда кажется, ты споришь со мной чисто по привычке.

Они брели к ее дому по спящим улицам. Даже в пабе уже все стихло. Путь им освещала яркая луна, на свежем снегу оставались следы. Воздух был неподвижен, словно бы ветер выдохся, а снег укрывал городок от холода.

Они шли рядом, и сходство этой сцены с той, которую Кейт наблюдала прошедшей ночью между ним и Сарой, не ускользнула от ее внимания. Но они не стали обниматься и нежно целоваться под луной – друзья так не поступали.

Они подошли к ее дому, напоминавшему рождественскую открытку. Ее отец посадил пуансеттии в зеленых глиняных горшках по обе стороны от входной двери, острый козырек крыльца, покрытый слоем белого снега, словно пряничный домик, защищал их от непогоды. Утренние следы Кейт совершенно замело.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал Мэтт. – Я ценю это.

– Пожалуйста. Я хорошо провела время.

– Я тоже. Я иногда скучаю по этому… по нашим разговорам.

– Я тоже.

– Ну, я пойду. Рано вставать, как обычно.