Дверь в стене
Шрифт:
В сентябре началась Вторая Мировая Война, а всего через месяц состоялась встреча вполне себе официальных лиц - президента Всемирной сионистской организации и советника короля Саудовской Аравии. Чем сионисты и король могли быть полезными друг другу? Сионистам нужно было не только организовать, но и задать направление еврейской эмиграции, а ибн Сауду нужны были деньги, чтобы если и не выскочить из под английского влияния, то хотя бы всемерно его ослабить.
На встрече было решено, что ибн Сауд употребит своё влияние в арабском мире на поддержку идеи создания еврейского государства в Палестине, что предполагало "перемещение" по меньшей мере части арабского населения в сопредельные страны (Саудовская Аравия в их число не входила), получая за это единовременное
К той же самой идее по использованию авторитета ибн Сауда в интересах сионистского движения и независимо от Филби пришли и американцы. Ими, правда, двигало не желание пополнить королевскую казну, а узко понятые государственные интересы и желание подгадить Лондону, что привело к инициативе "нефтяника" Джеймса Моффетта, выдвинувшего в апреле 1941 года примерно ту же идею, что и Филби и сумевшего донести её до ушей Рузвельта. В результате на свет появилась так называемая "миссия Хоскинса". Но идеи идеями, а миссии миссиями, однако такой человек как Рузвельт желал составить о предмете и собственное мнение. Ему нужны были "глаза и уши" на месте. Сам Рузвельт всё бросить и помчаться в Аравию не мог по множеству причин, из которых масштаб "вопроса" и его злободневность были причинами не самыми последними, но тем не менее он озаботился посылкой в Саудию своего личного представителя, мнению которого он мог верить безоговорочно.
Этим человеком был генерал Патрик Харли. Вы про него узнали, когда мы вместе с ним путешествовали во времени, отправившись в Китай 40-х годов прошлого столетия. Патрик Харли был человеком, которому Рузвельт доверял на уровне личных отношений, но кроме того у него был ещё и политический инстинкт, "чутьё", которому Рузвельт доверял как своему собственному, а потому и сделал генерала своим личным посланником, побывавшим во всех "интересных местах" тогдашнего мира. Да вот же, кстати, и он:
Это встреча Харли с китайскими товарищами в Чунцине. Товарищи попросили генерала, чтобы он устроил им встречу с президентом Рузвельтом, на которой они смогут лично изложить свою позицию и свои взгляды. Вместе с тем товарищи понимали где они и где Рузвельт, а потому сказали Харли, что они не будут в обиде, если у американского президента не найдётся на них времени, и что в таком случае они хотели бы, чтобы эта просьба была сохранена в тайне. От революционных масс, конечно.
Картинка замечательная, всмотритесь в неё повнимательнее. Люди попроще не преминут обратить внимание на ту детальку, что крестьянский сын и будущий великий кормчий запросто обращается с сигарой, прям как какой-нибудь Билл Клинтон, но тем из вас, кто не хочет быть простаком, я бы посоветовал обратить внимание на карту. Очень интересная карта, очень важная и очень откровенная. На этой карте мир, каким его видят американцы, японцы и китайцы. И не только видят, но они в нём живут. И в этом мире есть центр и есть периферия, есть полюс и есть окраины, есть пуп земли и есть "Африка", где будут рады автомобилю "Форд", телевизору "Сони", зеркальцу, бусам и пластмассовой китайской бижутерии.
187
Пат Харли не был специалистом по Ближнему Востоку, но зато он при личном контакте проницал человека "насквозь". Любого. Примерно так же царь Грозный смотрел с прищуром на своих бояр и тут же распознавал государственную измену. И генерал Харли, посмотрев на ибн Сауда, отправил на имя президента Рузвельта депешу, где во многих строках сухой официальщины нашлось место и эмоциональной оценке - "из тех арабских лидеров, с кем мне довелось встретиться, ибн Сауд самый умный и самый сильный. И… …он ищет вашей дружбы."
Ещё до посылки Харли с целью личного ознакомления не только с обстановкой, но и с ближневосточными персоналиями, Рузвельту об ибн Сауде было известно от Крэйна, причём Крэйн отзывался о саудовском короле столь восторженно, что Рузвельт запросил мнение Госдепартамента, который, в свою очередь, отозвался об ибн Сауде в выражениях самых лестных.
Оценка же личности ибн Сауда (его "качеств") понадобилась американцам потому, что параллельно с обострённым войной нефтяным вопросом и геостратегическим положением самой Аравии в 1943 году начал прорисовываться послевоенный расклад "сил", радикально отличный от довоенного.
Отличный главным образом тем, что нужно было что-то делать с Палестиной. А палестинский вопрос, понимаемый как создание на Ближнем Востоке еврейского государства, складывал радикально другой баланс сил.
Когда США в конце 1941 года оказались участником войны, причём участником в качестве союзника Британской Империи, то они были (или во всяком случае выглядели) как junior partner англичан, однако не прошло и двух лет, как в начале 1943 года американцы чьим бы то ни было партнёром даже и выглядеть перестали, а это означало и полноправное участие в делах, в том числе и в ближневосточных. И виток двусторонних отношений БИ и США вышел на новый уровень соперничества, так как неожиданно выяснилось, что тот, кто подарит национальное государство евреям, тот и сможет не только использовать в своих интересах будущий Израиль, но и получит в качестве бонуса послевоенную поддержку "международного еврейства".
Таким образом к игре вокруг Саудии добавилась фишка будущего Израиля. Саудовский вопрос оказался связан с вопросом еврейским как во времени, так и в пространстве. Джека Филби, который был человеком, одаренным феноменальным чутьём, подвела именно его незаурядность, он опередил своё время, он со своим планом выскочил невовремя, он поспешил. Напомню, что план состоял в том, чтобы ибн Сауд употребил своё влияние на умы арабов, внедрив туда мысль о "праве Израиля на существование" и получив взамен остро нужные ему 20 млн. фунтов и нужные как раз для того, чтобы самым пошлым образом прокормить носителей арабских умов, сионистам же дать эти деньги должны были американские евреи.
В наше время трудно представить себе, чтобы один человек имел столь большое влияние на образ мыслей миллионов, но тогда дело обстояло именно таким образом. Как доносил лорду Галифаксу английский резидент - "… Аравия по-прежнему являет собою племенное общество, где не существует независимого мнения. То, что думает ибн Сауд, думает весь Нежд и то же самое думает и весь Хеджаз."
По следам тогдашних событий ибн Сауд заявил, что он ничего не знал о "плане Филби", а знал бы, то немедленно отверг бы, как неприемлемый. "За кого меня принимают, за мелкого взяточника?!" Однако, как следует из воспоминаний Филби, ибн Сауд был им поставлен в известность о ведущихся с сионистами переговорах и что саудовский король не отверг идею "с порога", а сказал, что вопрос очень сложен и что он не может немедленно ответить ни "да", ни "нет", и что ему нужно время "на подумать". Ну, а пока ибн Сауд думал, Джек Филби оказался в английской тюрьме, да и сами события хлынули стремительным потоком, пролетел всего год и интерес нью-йоркских евреев сменился интересом американского государства и сумма в 20 миллионов фунтов стерлингов, выглядевшая вчера гигантской, сегодня показалась смешной.
Между прочим, отправившись "посмотреть" на ибн Сауда, Пат Харли сделал остановку в Иерусалиме и встретился там с Бен-Гурионом. Внимательно выслушав доводы будущего израильского премьер-министра в пользу создания Израиля, Харли заметил: "Дорогой мой, если следовать вашей логике, то мы должны заново отстроить Римскую Империю, а потом подарить её итальянцам." Отправляя отчёт об этой встрече Рузвельту, Харли сделал примечание - "… я прямо ему [11] сказал, что Америка не может ставить свою внешнюю политику в зависимость от того, как евреи толкуют Ветхий Завет."
11
Бен-Гуриону