Дверь в Зарабию

Полынская Галина Николаевна

Явилась традиционная пара: безымянный Господин Щепа с тарелками и Пия с тележкой, а рыжего Жофрена всё еще не виднелось. И все принялись дружно недоумевать, что же могло так задержать «дорогого кузена»? Миру это волновало в последнюю очередь, она рассматривала новые блюда, выставляемые на стол Пией. На этот раз ничего страшного, вроде бы, не было: блюдо с жареными птичьими тушками, в обрамлении зелени и салата, да суп-пюре морковного цвета. Вдруг распахнулась дверь и влетел рыжий братец.

– Вы мне не поверите, –

залопотал он с порога, – но я только что видел живую тирамису!

На него никто не обратил внимания. Велор был страшно занят, раскладывая по тарелкам птичьи тушки, Нинга следила, чтобы он не накапал на скатерть, а Том, видимо, сильно хотел есть, его, кроме жареных трупиков, ничего более не интересовало.

– Вы что, не слышите меня? – Жофрен плюхнулся на стул рядом с Мирой, чем сильно огорчил девочку. – Только что в коридоре нашего собственного дома я видел живую тирамису! Настоящую!

Мира затаила дыхание, значит, опять любопытная Яра выбралась на прогулку и ее угораздило попасться на глаза «дорогому кузену».

– Милый Жофрен, – Нинга ткнула в тушку двузубчатой вилкой и принялась ковырять птичку, – всех тирамис истребили еще во времена твоего детства, этих мерзких, опасных хищников больше не существует. Велор, подай соусницу.

– Я уверяю, – «милый Жофрен» так выпучил свои водянистые глаза, что они грозились вывалиться прямо ему в тарелку, – только что я видел…

– Мы уже слышали, – перебила Нинга, обильно поливая птичку сиреневым соусом из забавной носатой посудины. – Все уже поняли, что тебе померещилась тирамиса. Велор, ты положил мне мало зелени.

– Сейчас добавлю, мама.

– Ничего мне не померещилось! – продолжал митинговать Жофрен. – У нас в доме тирамиса! И лучше бы нам сейчас встать и пойти ее ловить! Если мы предоставим нашему правительству живую или мертвую тирамису, нас озолотят! Надо идти немедленно!

Все, конечно, так и разбежались идти ловить тирамису. Обед продолжался, как ни в чем не бывало, и Мира поняла, что кузенов в этом доме ни во что не ставят. На душе сделалось чуточку светлее. Вскоре Жофрен выдохся и, весь из себя оскорбленный, принялся за еду. А Мире было не до дегустации новых блюд. Если он заметил Яру, то теперь не успокоится, станет искать, и закончиться это может плачевно. Для Яры. А потом мысли девочки неожиданно переключились в иное русло, будто голос Моди произнес ей прямо в ухо: «…а еще у тебя есть дедушка…»

– Дедушка!

– Что? – подняла на нее тяжелый взгляд Нинга. Мира и не заметила, что произнесла это слово вслух.

– Я хотела спросить о моем дедушке. Моди говорила, что он у меня есть.

Нинга переглянулась с Велором, близнецы, как по команде, притихли и заработали челюстями в ускоренном темпе. Мире всё это не понравилось.

– Я настаиваю на свидании с дедушкой! – громче приличного произнесла она. – Где он?

– Ну,

если ты настаиваешь, – как-то по-особенному зловеще произнесла Нинга. – Велор, сделай одолжение, любезный друг, проводи ее к дедушке. После обеда, разумеется.

Велор кивнул, хрустя салатом.

– А теперь, будь добра, – продолжила бабка, вперив в лицо Миры немигающий взгляд, – позволь нам всем спокойно поесть.

Мира предпочла не встревать в дискуссию, а то вдруг у кого-нибудь из почтенного общества, не дай бог, несварение желудка приключится.

Еле-еле Мира дождалась окончания обеда, который, как назло, длился дольше обычного: покончив с дичью, семейство принялось размазывать по тарелкам суп, вылавливая из него какие-то крупные зерна, смахивающие на фасоль. Мира от этого блюда отказалась и скучала, болтая ногами под столом. Даже на приличном расстоянии от камина, все равно воняло старой золой и копотью, а от кузена Жофрена отчего-то так несло корицей, будто он весь, с ног до головы обсыпался этой пряностью, как гигантская страшная булка. Мира так увлеклась представлением кузена на печном протвине, что не заметила, что Велор закончил с супом и делает ей какие-то знаки.

– Да?

– Ты еще не передумала знакомиться с дедушкой?

– Нет, конечно.

– Тогда идем. Хорошего вам дня, мама, кузены.

– Угу, – с набитым ртом кивнул Том, Нинга удостоила молчаливым кивком.

Велор с Миррой вышли из столовой и спустились по крытой ковром лестнице в холл.

– Апчхи! – навстречу полз дворецкий.

– Дилмах, мы немного прогуляемся. Скажи Пие, чтобы на ужин подали холодный десерт, угостим Миру.

– Апчхи! – согласно кивнул он и двинул к лестнице.

Как всегда, на улице золотилось солнце, и Мира подумала, что в Зарабии отменный климат – теплый и нежаркий.

– А куда мы идем?

– В Белый Лес.

– Это что, какой-то дом престарелых?

– Нет. Не совсем.

Они миновали стену с лапитуньей, прошли через парк к кованым воротам и через калитку вышли на широкую дорогу, вымощенную гладкими серыми плитами. По обе стороны дороги высились деревья с густыми, развесистыми кронами. Так как в округе не виднелось никаких построек, где потенциально мог бы проживать дедушка, Мира настроилась на долгую пешую прогулку, но отец неожиданно свернул на неприметную тропку, вившуюся между деревьев.

– Хочу предупредить, – неспешным шагом Велор шел впереди, – твой дедушка немного болен.

– Чем?

– Сама увидишь.

– Ну, мне ж хоть надо знать, к чему готовиться, – Мира разволновалась. – Как его зовут?

– Марит.

– Как? Марит?

– Да, а что?

– Да так… ничего. Скажите, а у вас тут к именам отчества прибавляют?

– Нет, а почему тебя это интересует?

– Интересно звучало бы: Мира Велоровна, Амабель Маритовна…