Дверь
Шрифт:
– Ладно, мы сбежали, - выдохнула запыхавшаяся девушка.
– А дальше что?
Сретенский пожал плечами. Его планы были весьма неопределенными.
– Первым делом, - неуверенно сказал он, - попытаемся установить, где мы все-таки находимся...
Аня фыркнула.
– Хорошая идея... Не спросить ли вон того дядю, как называется этот город, эта страна, эта планета в конце концов? А заодно и который теперь год? Нас все равно поймают, но после таких расспросов - гораздо скорее.
– Минутку...
Наклонившись
– Первое октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года...
– Девяносто восьмого года?
– повторила Аня, как автомат.
– Так написано на газете.
– Получается, мы действительно переместились во времени... Но не назад, а вперед?
– она тряхнула головой.
– Пусть так... Но какая чертовщина случилась за этот год со старушкой Землей или хотя бы с нашей Россией?
– Аня, - сказал Сретенский, выбрасывая клочок газеты.
– Ты помнишь тот фильм, "Зеркало для героя"? Там персонажи, чтобы вернуться в свое пространство и время, пытались использовать точку перехода...
– Кажется, безрезультатно...
– Так то фильм... Думаю, нам нужно возвратиться на станцию "Красный Путь".
– Но как?! Мы даже не видели дороги, по которой нас везли.
Поступок Андрея Ивановича, которым он ответил на реплику девушки, был даже более импульсивным, в большей степени продиктованным интуицией, предельно обострившейся в этом странном мире, чем его плохо обдуманный побег из тюрьмы. Он шагнул на дорогу перед очередной черной машиной и растопырил руки. Аня только охнуть успела.
Со скрипом тормозов машина остановилась, но водитель не спешил выскакивать с проклятиями. Напротив, он вежливо осведомился, опустив оконное стекло:
– Чем могу помочь вам, товарищ?
Форма, сообразила Аня. Эта форма на Сретенском внушает им почтение... И страх.
– НКВД, - сурово произнес Андрей Иванович.
– Мы выполняем важное задание. Если желаете помочь органам, отвезите нас в совхоз "Красный Путь". Конечно, вы можете отказаться...
Последние слова Сретенский выговорил угрожающим тоном, и на лице водителя промелькнула тень испуга.
– Конечно, конечно... Садитесь, товарищи...
Андрей Иванович и Аня переглянулись и забрались на заднее сиденье машины. В отличие от спецфургона НКВД (или что у них там), здесь не было никаких перегородок, мешающих разговаривать с водителем.
Автомобиль тронулся, покатился по одинаковым улицам.
– Мы зададим вам несколько вопросов, - сказал водителю Сретенский.
– Конечно, товарищ... Отвечу честно, как смогу...
Сретенский усмехнулся.
– Это не допрос. Вы когда-нибудь слышали о психологических тестах?
– Слышал...
– Ну вот. По причине, назвать которую я не имею права, сейчас вам будет задан ряд вопросов психологического теста. Имейте в виду, ответы на некоторые из них покажутся вам очевидными. Так надо. Не удивляйтесь. Отвечайте.
Аня восхищенно пихнула Сретенского локтем в бок. Ход Андрея Ивановича показался ей гениальным.
– Назовите ваше имя, - приступил Сретенский.
– Ковалев, Антон Ильич.
– Год и место рождения?
– Шестьдесят пятый. Москва.
– Москва? Гм... Вы имеете в виду город, где мы находимся сейчас?
– Ну да, конечно...
– Он всегда назывался Москвой?
– Нет, не всегда. Раньше он назывался Сталинадар... Настоящую-то Москву, столицу, где Кремль и все такое, разбомбили ещё в шестьдесят втором, в самом начале войны. Водородная бомба. И Сталинадар переименовали в Москву. В честь, в память столицы.
– Какое сегодня число?
– Девятое октября... Среда.
– Какого года?
– Девяносто восьмого, - Ковалев заерзал на сиденье.
– Я предупреждал вас. Не удивляйтесь, это психологический тест. Отвечайте. Когда началась и закончилась война?
– В шестьдесят втором началась и закончилась. Меньше года шла.
– Какие страны воевали? Кто победил?
– Так все воевали, - растерянно ответил водитель.
– Мировая война... А победитель... Какие в атомной войне победители... Мы за своими руинами укрылись, то, что осталось от Америки - за своими... Так и живем. Ох! Что-то я не то ляпнул, товарищ...
– Все в порядке, - успокоил его Сретенский.
– Как называется наша страна, какой у нас общественно-политический строй, кто управляет государством?
– Российская Федерация... Строй социалистический... Управляет великий вождь товарищ Тагилов...
– Тагилов?
– Да, сын генералиссимуса Тагилова, соратника товарища Сталина.
– Вы бывали за границей?
– Нет! Где же? Социалистические страны в руинах... Не в Америке же мне бывать!
– А кто вам сказал, что Америка не уничтожена полностью?
– Но ведь... Есть же телевидение... И потом, радио это ихнее поганое, прости Господи, в которого я не верю. Голос Америки. Покоя не дает. Они через спутники вклиниваются прямо в наши программы. Я-то их, само собой, не слушаю, сразу переключаю приемник, не подумайте чего. Но находятся людишки...
– Да, да. И о чем вещает их поганое радио?
– Христом-Богом, в которого не верю... Не слушаю, ни одной передачи не слышал. Куски только.
– Тогда почему вы уверены, что содержание передач враждебное?