Дверь
Шрифт:
В пяти километрах позади них, в разбитой машине, человек в сером костюме докладывал по рации:
– У нас авария... Мы потеряли их на восемнадцатом километре
восточного вектора. Они ушли к внешнему периметру...
Ему отвечал тот, кто санкционировал побег Стрельникова и Ани - так называемый народный комиссар внутренних дел Михаил Яковлевич Гордеев.
– Потеряли, и шут с ними...
– его голос звучал лениво, без малейшего раздражения.
– Как?! Они ушли ...
– Далеко ли уйдут?
– Гордеев усмехнулся.
– За периметром они либо заблудятся в подземельях и подохнут от голода,
– Есть.
7.
Они снова пили чай на кухне, и в этом совместном чаепитии было что-то настолько доброе и расслабляющее, что Кремнев на какие - то минуты почти избавился от терзающих его тяжелейших эмоциональных стрессов. Он рассказывал генералу Васильеву о своих похождениях, а тот слушал, кивал, порой задавал краткие уточняющие вопросы.
– А теперь я хотел бы посмотреть пленку, - сказал Кремнев в заключение.
– Что ж ...
– Виктор Дмитриевич грузно поднялся из - за стола. Пойдем посмотрим, что за эксперимент такой ...
Они перебрались в гостинную. Васильев принял у Кремнева кассету, включил видеомагнитофон и телевизор. Когда Кремнев и Васильев уселись в кресла перед экраном, генерал нажал кнопку на пульте дистанционного управления.
На экране возникло лицо человека, и Кремнев сразу узнал его. О да, теперь он вспомнил и голос. "Я знаком с Кремневым лично" ... Ну, ещё бы.
– Проводится эксперимент по внечувственному восприятию, - говорил человек на экране, - в присутствии вашего покорного слуги Евгения Дмитриевича Булавина и Владимира Сергеевича Зорина.
Камера на несколько мгновений отвернулась от лица Булавина, чтобы показать Зорина, сидевшего у стола поодаль. Кремнев посмотрел на изображение Владимира Сергеевича совершенно равнодушно, а когда невидимый оператор вернул камеру к Булавину, вновь впился взглядом в экран.
– Нами была произвольно выбрана идущая в прямом эфире программа также произвольно выбранной телекомпании, в данном случае МГТК, - спокойно и размеренно говорил Евгений Дмитриевич.
– До начала передачи осталась одна минута. Сейчас в комнату войдет индуктор, мы называем её Сивиллой. Индуктору будут предложены три карточки с напечатанными на них словами стратегия, ягуар, близость. Сивилла не знает заранее, какие слова напечатаны на карточках. Суть эксперимента заключается в том, что индуктор попытается воздействовать на диктора телекомпании и заставить повторить эти слова в прямом эфире. Расстояние между помещением, где мы находимся сейчас, и студией МГТК - не менее трех с половиной километров. Предварительный сговор между участниками исключен, так как выбор телепередачи и слов для карточек был осуществлен нами пятнадцать минут назад.
– Ну и ну, - скептически пробормотал Васильев.
– Неужто получится?
– У такой публики и не то получалось, - со смешком заметил Кремнев. Но давайте смотреть ...
Изображение отдалилось, теперь на экране умещалась вся комната. Из мебели там находился только стол с компьютером, принтером и телевизором да несколько стульев.
Зорин встал, приоткрыл дверь и что - то сказал. В комнату вошла женщина с бледным, серьезным, сосредоточенным лицом. Она села к столу, и Булавин включил телевизор.
Начиналась программа телекомпании МГТК "Вечернее резюме". Симпатичная ведущая, Мария Калинова, представила гостей студии, известного писателя и депутата городской Думы. Прошел рекламный блок, и ведущая почему - то принялась расспрашивать писателя о вещах, не имеющих никакого отношения к литературе. Наверное, о литературе она спросит политика, подумал Кремнев.
Лицо женщины - индуктора выражало предельную концентрацию. Сжав ладонями виски, она уставилась застывшим взглядом на три небольшие белые карточки перед ней. Судя по виду Булавина, который весь превратился в аллегорию надежды, он ждал от эксперимента очень многого. Зорин же, напротив, демонстрировал безразличие.
– Итак, - говорила Калинова, обращаясь теперь к депутату, - мы только что слышали мнение, с которым ... Которое ...
Она явно заблудилась в словах. Что - то мешало ей продолжить. Она схватила стакан с водой, сделала нервный глоток.
– Мнение, которое едва ли совпадет с вашей ... Стратегией ...
– Что?
– немного удивленно спросил депутат.
– Поясните, пожалуйста, какую стратегию вы имеете в виду. Если речь идет о позиции думского большинства ...
– Ягуар, - прошептала Калинова. Она выглядела очень несчастной. Оба гостя студии воззрились на неё в полнейшем изумлении. Ведущая обвела их диковатым взором, встала и шагнула прочь из кадра.
На экране появилась заставка, а на её фоне - бегущая строка с извинениями за прекращение передачи по техническим причинам.
Бледная как смерть Сивилла закрыла глаза и повалилась на стол.
– Дайте нашатырный спирт, - сказал кому - то Зорин.
– Там, в аптечке.
Изображение сместилось, задрожало и погасло.
– Ну и ну, - повторил генерал Васильев.
– Совершенно согласен, - откликнулся Кремнев.
– Что думаешь с этим делать?
– Эта пленка - хороший подарок. Вкупе с тем, что я видел у Булавина дома... Его книги и остальное... Попробуем запустить древнегреческий принцип "Разделяй и властвуй".
– То есть?
– Для начала хочу поговорить с Калиновой. Очень интересно узнать в подробностях, как они все это обстряпали.
– Они - это Зорин и Булавин?
– Да нет, Евгений Дмитриевич. Зорин, Сивилла и компания. Весь спектакль был устроен для Булавина. Зачем - то им нужно было припудрить ему мозги.
– И ты решил начать с Калиновой? Разумно, только на студии её неизвестно когда поймаешь, а домашнего адреса они не дадут.
– генерал потянулся к телефону.
– Сейчас позвоню кое - кому, пробьем твою Калинову через компьютер.
8.
У дверей квартиры Марии Калиновой Кремнев долго давил на кнопку звонка. Прошло минуты две, и лишь затем дверь рывком распахнулась ( никаких предварительных вопросов задано не было ). Кремнев не сразу узнал растрепанную женщину в коротком халате, от которой изрядно разило спиртным.
– Мария Анатольевна?
– неуверенно произнес он.
– К вашим услугам, - развязно сказала женщина.
– А вы кто? Прекрасный принц?
– Едва ли. Я полковник Кремнев из ФСБ.
Калинова молча повернулась и пошла вглубь квартиры, что Кремнев воспринял как предложение войти, каковое он и принял, захлопнув за собой дверь.