Дверь
Шрифт:
Двухкомнатная квартира была самой обычной, обставленной стандартной мебелью. На стенах висели пейзажи в простых рамах, работы художников не первой и даже не второй величины, зато подлинники. Владимир Сергеевич предложил девушке удобное кресло, включил музыкальный мини-центр "Самсунг" и поставил кассету, сборник эстрадно-джазовых саксофонистов. Затем он достал из бара бутылку французского белого вина, водрузил на стол два бокала, наполнил их. При неярком электрическом освещении Оксана показалась ему усталой, даже измотанной. Он подумал, что ошибся в определении её возраста, она старше. Что же, оно и к лучшему.
–
– Владимир Сергеевич приподнял бокал.
– Полагаю, вам следует знать не только мое имя-отчество, но и фамилию Зорин. Я работаю в министерстве путей сообщения, вот моя визитная карточка. Здесь телефоны, домашний и служебный...
– Зачем мне ваши телефоны?
– удивилась Оксана.
– Вы что, хотите завязать со мной...Ммм... Дружбу?
Зорин отпил немного вина и отставил бокал.
– Видите ли, Оксана, - он посмотрел на девушку задумчиво-изучающе.
– Я выбрал вас потому... Помните фильм "Место встречи изменить нельзя"? "У тебя, Шарапов, десять классов на лбу нарисованы"... Вот, а у вас на лбу нарисовано высшее образование.
– При чем тут мое образование? Вы пригласили меня сыграть партию в шахматы или побеседовать о Сартре?
Владимир Сергеевич ответил не сразу. Он убавил громкость музыки до минимума, долил вина в бокалы и только тогда произнес располагающим баритоном:
– И все-таки... Расскажите о себе.
– Да что там рассказывать, - Оксана с горечью махнула рукой.
– Вы правы вдвойне...
– То есть?
– прищурился Зорин.
– А у меня два высших образования, - усмехнулась Оксана.
– Я закончила педагогический, потом медицинский. Добиться разрешения было нелегко, ведь после одного гуманитарного вуза поступать в другой вообще-то не полагается... Словом, получила две самые престижные и высокооплачиваемые в нашей стране профессии - учитель и врач. Ну, а потом... Одно к другому... И я оказалась там, где вы меня подобрали.
– Понятно, - Зорин кивнул, точно услышал то, что ожидал.
– Не спрашиваю, как вы относитесь к своему теперешнему занятию. Вряд ли оно вам совсем уж противно, в таком случае вы предпочли бы небольшие, но честные деньги...
– А эти ворованные, что ли?
– возмутилась девушка.
– Подождите, не перебивайте! Если я задел ваши чувства, приношу извинения. Но я думал, уровень вашего интеллекта позволяет объективно оценивать ситуацию...
Оксана заинтерерсованно смотрела на Зорина. Любопытно, и к чему он клонит...
– Я предлагаю вам работу, - продолжал Владимир Сергеевич.
– От вас не потребуется менять образ жизни. Чем вы будете заниматься помимо моих дел, меня не волнует. А платить я буду хорошо, очень хорошо.
– Гм... Работа для девушки с высшим образованием?
– Да нет, - губы Зорина тронула обезоруживающая улыбка.
– Образование просто предполагает коммуникабельность. Вы будете моей шпионкой, если угодно, а также... Как бы выразиться точнее... Агентом влияния. Мне нужна информация о девушках с панели. Одиноких, иногородних, желательно не совсем дурах. Таких, кто согласился бы выехать за рубеж на блестящих условиях. Вы предварительно обработаете их в соответственном духе...
Все ясно, мелькнуло у Оксаны. Вербовщик. Сколько она о них читала, сколько слышала невыдуманных историй... Девушек вывозят
Поднявшись из глубокого кресла, Зорин обогнул стол, присел перед девушкой, заглянул в её глаза, ободряюще положил руку на колено.
– Я знаю все ваши мысли, - сказал он, - так хорошо, как если бы я читал их. Поверьте, я не торгую живым товаром. Будь это так, я имел бы дело с сутенерами, нет?
– То-то и оно, - вырвалось у девушки помимо воли.
– Ну вот, уже хорошо... Оксана, это совсем другое... Я не могу сейчас объяснить вам всего, но тем, кого мы уговорим ехать с нами...
– С нами?
– Да... Выслушайте... Им не будет причинено ни малейшего вреда, напротив... Им даже не придется продавать себя...
– Ого! А что же это, варьете?
– Гм... Все не так-то просто... Каждой будет предложена посильная работа с учетом склонностей и желаний, в прекрасных условиях, с высокой оплатой...
– Как-то странно вы говорите, Владимир Сергеевич, - вздохнула Оксана.
– Уж не из благотворительной ли вы организации?
– Нет.
– Зорин встал, вытащил из кармана пачку "Честерфилда", щелкнул ронсоновской зажигалкой. Но к делу, которым я с вашей помощью займусь, слово "благотворительность", пожалуй, подойдет. В смысле, сотворение блага. Возьмем, к примеру, вас. Врач и учитель - превосходно! Там, куда мы отправимся, дефицит и тех и других, а оплату труда не сравнить с российской...
– Так вы и меня зовете с собой?
– Именно.
– Но наши дипломы, - осторожно сказала девушка, - на Западе не котируются.
– А кто вам сказал, что мы едем на Запад?
– А куда? Какая-нибудь африканская глушь?
– Нет, не глушь. Высокоразвитая страна, во многом обгоняющая ведущие мировые державы. Пока я не могу её назвать.
Совершенно сбитая с толку, Оксана не знала, что и подумать - так не походили речи Владимира Сергеевича на то, что можно было услышать от вербовщика проституток, да и сам он представлялся девушке личностью загадочной. Допустим, он все-таки обычный вербовщик и хочет обмануть её. Но тогда сплел бы мало-мальски солидную историю вместо этих "не могу объяснить всего" и "не могу назвать страну"... Нет, похоже, он говорит правду - ведь в отличие от безупречно сконструированной лжи правда часто выглядит беспомощной. Но если так, что стоит за этой правдой?
Растерянность девушки не укрылась от Зорина.
– Я не требую от вас немедленного ответа, - произнес он.
– Вот конверт, в нем тысяча долларов. Независимо от того, какое решение вы примете, деньги ваши. Подумайте и позвоните мне... И поверьте, тысяча долларов - мелочь по сравнению с тем, что ожидает вас и наших будущих подопечных.
Машинально приняв конверт из рук Зорина, Оксана почти взмолилась.
– Но, Владимир Сергеевич... Как же я могу согласиться, если вы ничего не хотите разъяснить?! Что я, к примеру, должна буквально говорить девушкам?