Двери
Шрифт:
– Видишь ли, милая, невеста сначала становится невестой и только потом надевает белое платье. Одно лишь свадебное платье невестой ее не сделает. Нет, девушка, конечно, может его примерить и даже прогуляться в таком наряде, но он не приведет ее к алтарю. Так и здесь. Цвет платья зависит лишь от тебя.
– Да что я такого сделала?! Я жила, как все. Да другие в тысячу раз хуже меня! Да Вы хоть представляете себе, как это тяжело? – обида и возмущение клокотали в ней и рвались наружу.
– Тяжело, дочка, очень тяжело, – согласился Он. – А иначе никак
– Да я стараюсь. Но по-другому в нашем мире не прожить. Не украдешь, украдут у тебя, не соврешь, обманут тебя, будешь честной и верной – предадут и растопчут. Так уж устроена жизнь. И не я это придумала.
– Но не думаешь же ты, что если будешь воровать, то тебя не обворуют, если будешь обманывать, то не обманут тебя? – Она покачала головой. – Так зачем тогда грешить, если нет никаких гарантий?
Его слова поставили Ее в тупик. Она не знала, что ответить.
– Но я же и не грешила, так, по мелочи если. Без этого уж никак. Разве что на необитаемом острове жить, – обреченно вздохнула Она. – Да и с каждым разом все труднее. Мир ожесточается, черствеет. Знать, никогда не будет у меня белого платья.
Ею овладела тоска и равнодушие безысходности. Все было напрасно. Стало даже хуже. Лучше бы сразу Она пошла в зал ожидания и не питала бы несбыточных надежд. А то как маленькому ребенку дали конфетку, а потом отняли.
– Да, тут ты права. Жизнь все сложнее, – согласился Он. – Но ведь и не я это придумал.
– А кто же?
– Люди сами приложили к этому усилия. Мир меняется под их влиянием. Все люди творцы. Я, ты, они, мы все к этому причастны, мы творим жизнь. Да и так ли уж плох этот мир, так ли безнадежен?
– А что же хорошего? – усмехнулась Она. – Постоянно кто-то страдает, постоянно умирает, кто-то вечно кого-то пожирает. Бесконечная пищевая цепочка – этот мир. Болезни, смерти, потеря близких… Где тут что-то хорошее?
Он в ответ согласно кивнул и промолчал. Потом вздохнул, улыбнулся.
– Но не будешь же ты спорить, что есть и хорошие вещи? Творчество, искусство, красота, моря и океаны, звезды на небе, бескрайние просторы, горы… Перечислять можно долго. Закаты и рассветы, наконец!
– Ну да, – Она скривила губы. – Закаты, рассветы… Солнышко, цветочки! Да только как любоваться красотой цветочка, когда твое сердце изрезано на куски?! – закончила Она на повышенной ноте.
– Но я знаю, что твоя жизнь сложилась совсем не плохо. Многие позавидовали бы твоей судьбе, – возразил Он. И в Его глазах Она вдруг увидела что-то похожее на интерес, на любопытство.
– Да, это так. Отрицать не буду. Мне во многом повезло. И я никогда не жаловалась на жизнь. Но слезы, обиды, разочарования, расставания, потери, похороны… Они неизбежны! Будь ты хоть самым везучим, самым счастливым человеком на земле, от этого тебе не уйти.
– Устала? – участливо спросил Он.
Она кивнула.
– Так для этого и существует зал ожидания. Там можно отдохнуть, набраться сил.
– Вы смеетесь что ли? Отдохнуть? – Она и вправду
Он никак не прерывал ее приступа. Сидел, ждал, пока Она сама успокоится.
– Я бы не назвала это отдыхом, – уже вполне нормальным голосом сказала, наконец, Она. – Сидеть и ждать, сидеть и ждать неизвестно чего. Это как вглядываться во тьму, в густой туман. Что же придет оттуда, что появится? И вот ты сидишь и ждешь, сидишь и ждешь, а потом тебя бросают как слепого щенка в глубокую реку. Выплывешь или нет, от тебя зависит, а если и выплывешь, то куда, тоже вопрос. Возможно, я чего-то не понимаю, но я как-то иначе представляла себе отдых.
Он молча разглядывал Ее, наклонял голову то вправо, то влево, иногда кивал.
Она выдохнула, закончив свою речь. Этот разговор измотал Ее. Она чувствовала себя опустошенной. Несмотря на то, что ей удалось выговориться, выплеснуть наружу свои эмоции, озвучить свои страхи и обиды, облегчения не наступило. На место накопившихся мыслей и вопросов пришли пустота и безразличие. И стало все равно, куда идти и зачем. Он по-прежнему молчал.
– Ладно, я пойду, – Она встала. – Спасибо, что приняли меня.
Она уже переступила порог, когда Он окликнул Ее.
– Подожди. Тебе не стало легче. Я не могу тебя так отпустить.
– Да я все понимаю, – отмахнулась Она и грустно улыбнулась. – Так надо, так все устроено.
Он встал, подошел к Ней, взял за руки.
– Ты права. Мир жесток. Но и прекрасен. В суете и заботах люди забывают об этом. Я хочу, чтобы ты вспомнила, чтобы открыла его заново!
– Да, да, – прервала Она Его. – Именно этим я и планирую заняться в ближайшее будущее, – в Ее словах слышался сарказм.
– Нет, дочка, я не о том, – он по-отечески погладил Ее по голове. – Мы можем сделать кое-что другое.
– Что же? – без всякой надежды на лучшее спросила Она.
– Тебе просто надо отдохнуть. И раз для тебя зал ожидания местом отдыха не является, я решил дать тебе отпуск.
– Отпуск? – удивилась Она. – Как это?
– Ты выйдешь отсюда через ту же дверь, через которую вошла и последуешь за своим хранителем. Он покажет тебе самые райские уголки этого мира. Не зная боли и страданий, ты в полной мере сможешь насладиться красотой и величием моего творения. Ты полюбишь его! И захочешь вернуться. Ты не вернешься до тех пор, пока не отыщешь то, зачем стоит возвращаться. Мир сам наполнит тебя силами и позовет за собой.
На ее глазах выступили слезы. Слезы радости и благодарности. Все было не зря. Он услышал Ее!
– Да, дочка, да, – кивнул Он. – Я совсем не жесток и не бессердечен.
Она, уже не сдерживая рыданий, бросилась Ему на шею.
– Спасибо, спасибо, – бормотала Она. – Спасибо, что услышали меня.
– Ну- ну, – Он погладил Ее по голове. – Не надо плакать. Иди, милая, иди.
Она вытерла слезы рукавом, улыбнулась, кивнула и пошла.
– И знай, – крикнул Он вслед. – Серое платье на тебе еще и потому, что ты нужна там!