Двериндариум. Забытое
Шрифт:
– Со мной все в порядке, – уверила я.
За людьми в коридор явились и звери. Топталась у стен парочка любопытных бесхов, тяжело сопел щитобрюх, на потолочной балке повисли трое ладавров, похожих на испуганных птиц. Чудовища не мешали и не помогали, но вытягивали шеи, чтобы лучше видеть. Свет от окна на миг закрыл крылатый силуэт и через разбитое стекло влетел эфрим. Упал рядом, закрывая меня распахнутыми крыльями. Выпустил когти и зарычал. Я осторожно тронула его плечо.
– Уже все хорошо! Со мной ничего не случилось! – воскликнула я, пытаясь успокоить Ржавчину.
Леди
– Ваше Ржавое Величество! Мое почтение! Если вы не возражаете, я заберу раненых в лекарское крыло. Им нужна помощь.
Эфрим оскалился, но кивнул. Врачеватели унесли парней, Китти убежала следом, все еще сжимая сковороду. А эфрим вдруг сгреб меня и прижал к себе, обнимая лапами и крыльями. Я оказалась в темном коконе, полностью скрытая от внешнего мира. Прижалась щекой к груди чудовища. Под короткой коричневой шерстью быстро-быстро колотилось его сердце. И несмотря на свою опасную силу, эфрим обнимал меня бережно.
Я закрыла глаза, слушая чужое сердце. Было ли оно сердцем друга?
Рассерженно рыкнув, эфрим обхватил меня и устремился к окну. Я охнула, но полет длился совсем недолго. Ржавчина лишь вывалился наружу и поднялся к верхнему этажу. Там тоже не было стекол, так что уже через миг мы оказались в другом коридоре. Поставив меня на пол, эфрим осторожно ткнулся мордой в мое расцарапанное плечо. И замер, шумно втягивая воздух.
– Тебе все равно придется меня кусать, – сказала я.
Эфрим мягко лизнул кожу. И уже через миг я увидела его человеческие глаза.
– Чтобы ты ни думала, мне это совершенно не нравится, – тихо сказал Ржавчина.
Я кивнула, отвернулась и пошла в сторону комнат, в которых жила со дня битвы. Хотя назвать эти апартаменты просто «комнатами» язык не поворачивался! Пять помещений с шикарной мебелью, хрустальными люстрами и такими изящными напольными вазами, что я боялась дышать, проходя мимо них.
Первая комната – это гостиная, в ней перед камином расположились уютные кресла и круглый столик для еды. Здесь же стоял холодильный шкаф и горячая плита, на которой можно согреть чай. Вторая комната была кабинетом и библиотекой, здесь стены закрывали шкафы с хрустальными стеклами, внутри которых поблескивали золотым тиснением корешки ценных книг. Третья являлась роскошной уборной с огромной ванной и позолоченными кранами. И еще две комнаты были спальнями. В моей стояла огромная кровать, накрытая мехом и бархатом, стены оплетал живой вьюнок и остролист. Они же скрывали дверь, ведущую в последнюю, смежную комнату. В которой и поселился Ржавчина.
Как выглядела эта последняя комната, я не знала, потому что никогда в нее не входила. Но подозревала, что стекол в ней не осталось, потому что из-под двери постоянно тянуло холодом. Если в той спальне и были растения, они наверняка погибли.
Роскошный интерьер восхищал, огорчала лишь пара фактов. То, что эти комнаты принадлежали Верховному февру Двериндариума и раньше в них жил Стивен Квин.
И что теперь тут обитал Ржавый Король. И я.
Промыв царапины и переодевшись, я вернулась в гостиную. У огня уже сидел Ржавчина, в своей привычной одежде – юбке до пят. Надевать что-то более подобающее своему новому положению он так и не научился.
Я поставила на горячую плиту чайник и насыпала в чашку скрученные листья.
– Что случилось внизу? – Ржавчина остановился за моей спиной, вдохнул, принюхиваясь к аромату чая. И потянулся к жестяной коробке с леденцами, которую нашел здесь еще в первый день. Она была огромной и доверху наполненной конфетками со вкусом мяты и корицы. Сейчас их осталось на дне – Ржавчина слопал все леденцы.
Сунув конфетку в рот, он блаженно прищурился.
– Хотя можешь не объяснять, Фыр напал на тебя!
– Его зовут Фыр?
– Ну, это единственный внятный звук, который издают харкосты. А в ином виде я этого парня никогда не видел! – подумав, Ржавчина сунул в рот еще один леденец. Хрустнул, раскусывая. И добавил: – Убью гада!
– Мор почти это сделал, – я осторожно сняла с плиты чайник, разлила воду по кружкам. – Этот Фыр… Он выглядел таким счастливым! Когда стал человеком. Ты знал, что нападение случится, поэтому приставил ко мне стража, ведь так? А я думала, что…
– Что я хочу знать, где тебя носит? – ухмыльнулся Ржавчина. – И это тоже, мелкая. Но… да, я беспокоюсь. Если бы не твоя выходка с Китти! Мы могли бы сохранить тайну твоей крови! А так…
Он в сердцах стукнул кулаком по столу, блюдца подпрыгнули. Схватил чашку с чаем и сделал шумный глоток. Мертвомир испортил и без того плохие манеры приютского мальчишки, превратив их в ужасающие!
– С Фыром я разберусь, если он очухается, конечно! А вот без Мора придется туго, надо найти тебе нового стража. Или… или лучше тебе посидеть в комнате, пока я что-нибудь не придумаю. Здесь очень удобно!
– Даже не думай запереть меня в этих клятых стенах, Ржавчина! – воскликнула я, разворачиваясь. – Только попробуй, и я выберусь через окно!
– И наверняка грохнешься вниз, кажется, крыльев у тебя нет, мелкая.
– Вот именно! Поэтому не стоит рисковать!
– Ну, – новый правитель Двериндариума хитро прищурился. – Я могу приказать заложить окна кирпичами. И дверь заодно!
Я задохнулась от негодования. А ведь и правда может. И тогда я стану пленницей не только острова, но и этой клятой комнаты. Только не это!
– Ты здесь король, делай, что хочешь.
Наверное, я побледнела, потому что Ржавчина вздохнул, поставил чашку на стол и осторожно сжал мою руку.
– Мелкая, ну зачем ты так? Я никогда не причиню тебе зла, я просто пошутил. Мор ходил за тобой, потому что я переживаю. Не смотри так, словно я – чудовище. Я… я лишь хотел освобождения. Для всех нас… А теперь ты меня ненавидишь.
Он убрал руку и сел в кресло, уставился безжизненным взглядом в огонь камина. Я осталась стоять, сжав кулаки. И не знала, что ответить. Рядом со мной остался легкий запах леденцов – мята и корица. В приюте нам давали такие раз в неделю, Ржавчина их обожал. Но я об этом не знала, ведь каждый раз он отдавал конфеты мне, делая вид, что терпеть не может эти «стекляшки». Лишь спустя несколько лет Мор рассказал мне «страшный секрет». И этот леденцовый запах до сих пор пробуждал внутри невыносимую нежность.