Двести лет вместе. Часть вторая
Шрифт:
Вот и в международной спортивной израильской «маккабиаде» – «участвовать могут только евреи» [26] , – надо понять, что и тут – по крови?
Тогда зачем же так страстно и грозно укорять всех вокруг в «счёте по крови»? Надо же отнестись зряче и к национализму собственному.
Например, Луис Брандейс, лидер сионизма в Америке и член Верховного Суда Соединённых Штатов с 1916, говорил: когда по какой-либо причине «страдают люди еврейской крови, наше к ним сочувствие и помощь идут инстинктивно, в какой бы стране они ни жили, и не спрашивая об оттенках их веры или неверия» [27] . Амос Оз ещё добавляет: «Быть евреем означает чувствовать: где бы ни преследовали и мучили еврея, – это преследуют и мучают тебя» [28] . (И вот это чувство и вызволяет евреев из скольких бед! Эх, и нам бы так!..) Этой внутренней связи еврейства, взаимной выручке и спаянности евреев немало, нередко удивлялись многие авторы и во многих странах и в самые разные века. В том числе, конечно, и русские. С. Булгаков: у евреев «особая органическая сплочённость, которая не свойственна в такой мере никакому другому народу», «национальный дух и сплочённость еврейства остаются
26
КЕЭ, т. 5, с. 49.
27
GreatJewishSpeechesThroughoutHistory/coll.,ed.,SteveIsrael,SethForman.Northvale(NewJersey);London:JasonAronsonInc., 1994,p. 70.
28
Амос Оз. Понятие отечества // «22», 1978, № 1, с. 30.
29
Сергий Булгаков. Расизм и христианство // Христианство и еврейский вопрос. Париж: YMCA-Press, 1991, с. 66, 93-94.
Однако не были бы евреи евреями, если бы их понятия и объяснения сводились к такой однозначной простоте. Нет, соображения тут – многоветвисты.
Вот – опять Амос Оз: «Что это значит – быть евреем в современном – последняя треть 20-го века – секуляризованном обществе?» Если это – не «синагога»… то что же это? А если это не только «синагога», то что же это тогда?» [30] – «в моём словаре еврей – это тот, кто считает себя евреем или обречён быть евреем. Еврей – это тот, кто соглашается быть евреем. Если он соглашается на это открыто, он еврей по выбору. Если он признаётся в этом только себе, он еврей по принуждению или под давлением обстоятельств. Если он не признаёт никакой связи между собой и еврейством, он… не еврей, хотя бы даже религиозные правила определяли его как такового… Быть евреем означает участвовать в еврейском настоящем… в деяниях и достижениях евреев как евреев; и разделять ответственность за несправедливость, содеянную евреями как евреями (ответственность – не вину!)» [31] .
30
Амос Оз. О времени и о себе // Континент, 1991, № 66, с. 234.
31
Он же. Понятие отечества // «22», 1978, № 1, с. 29-30.
Вот такой подход мне кажется наиболее верным: принадлежность к народу определяется по духу и сознанию. Считаю так и я.
А вот И. Бикерман вообще отказывался дать определение еврейскости: «Ни один народ, тем более ни один культурный народ не может быть исчерпан одной формулой» [32] .
Сходного мнения и Н. Бердяев: «Поистине нация не поддаётся никаким рациональным определениям… Бытие нации не определяется и не исчерпывается ни расой, ни языком, ни религией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя все эти признаки более или менее существенны для национального бытия. Наиболее правы те, которые определяют нацию как единство исторической судьбы… Но единство исторической судьбы и есть иррациональная тайна… Еврейский народ глубоко чувствует это таинственное единство исторической судьбы» [33] . – Это поражает и М. Гершензона: «Последовательность еврейской истории изумительна. Кажется, будто какая-то личная воля осуществляет здесь дальновидный план, цель которого нам неизвестна» [34] .
32
И.М. Бикерман. К самопознанию еврея, с. 101.
33
Николай Бердяев. Философия неравенства. Париж: YMCA-Press, 1970, с. 74.
34
М. Гершензон. Судьбы еврейского народа // «22», 1981, № 19, с. 106.
Однако это – расплывчато. Практическое определение искать приходится, и его ищут. – «В диаспоре, где евреи рассеяны, подвижны и изменчивы… единственный способ» – считать евреями тех, «которые сами считают себя евреями» [35] . – «Нам представляется наиболее верным считать евреями только тех, кто был евреем не только по происхождению, но и считался таковым в его собственном окружении» [36] . – «Еврей – это тот человек, которого другие люди считают евреем, – вот простая истина, из которой надо исходить» [37] . – Но не так проста эта истина. Ведь массовое восприятие евреев «туземными» народами сколь часто окрашено было ещё и отчуждением. И кто это восприятие улавливает – выводит не без горечи: «Еврей – это не национальность, а социальная роль. Роль Чужака. Не такого, как все» [38] .
35
Эд. Норден. Пересчитывая евреев// «22», 1991, № 79, с. 119.
36
Дж. Мюллер. Диалектика трагедии: антисемитизм и коммунизм в Центральной и Восточной Европе // «22», 1990, № 73, с. 96.
37
Жан-Поль Сартр. Размышления о еврейском вопросе // Нева, 1991, № 7, с. 151.
38
Александр Мелихов. Исповедь еврея. СПб.: Новый Геликон, 1994, с. 14.
Но жить среди чужих народов – ещё значит и жить в чужих государствах. – «В этом сущность еврейского вопроса», – выделял Бикерман жирным шрифтом: «как мы можем перестать быть чужими в государствах, где мы живём и жить будем в будущем? Не чтобы окружающие не видели в нас чужих, а по существу ими не быть… Этот „еврейский вопрос“ не к другим предъявляет требования, а к нам самим» [39] . – Григорий Ландау: «пусть мы зависим от окружающих нас народов», но «в некоторой степени мы сами создаём свою судьбу, и своими деяниями и состоянием предопределяем отношение к нам окружающих… Неслагаемая с себя задача – познать себя, свои силы и слабости, свои ошибки и грехи, свои беды и болезни. В этом… обязанность перед нашим народом и перед его будущим» [40] .
39
И.М. Бикерман. К самопознанию еврея, с. 64.
40
Г.А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // Россия и евреи: Сб. 1 (далее – РиЕ) / Отечественное объединение русских евреев за границей. Париж: YMCA-Press, 1978 [1-е изд. Берлин: Основа, 1924], с. 103.
Прямо напротив тому полагал их современник, выдающийся и многими чтимый публицист Жаботинский: «Для людей моего лагеря суть дела совершенно не в том, как относятся к евреям остальные народности. Если бы нас любили, обожали, звали в объятья, мы бы так же непреклонно требовали «размежевания». И ещё он же: «Мы такие, как есть, для себя хороши, иными не будем и быть не хотим» [41] .
И Бен-Гурион, вспоминают, однажды как бы «всему свету указал: «Важно, что делают евреи, а не что говорят об этом гои» [42] .
41
Вл. Жаботинский. На ложном пути // Вл. Жаботинский. Фельетоны. СПб.: Типография «Герольд», 1913, с. 249; Он же. Вместо апологии // Там же, с. 205.
42
А. Этерман. Истина с близкого расстояния // «22», 1988, № 61. с.98; см. также: А. Воронель // «22», 1978, № 2, с. 193; В. Меникер // «22», 1978, № 3, с. 181.
Бердяев давал этому чувству евреев такое объяснение: «Потеря нацией своего государства, своей самостоятельности и суверенности есть великое несчастье, тяжёлая болезнь, калечащая душу нации. То, что еврейский народ… совсем лишился государства и жил скитальцем в мире, изломало и искалечило душу еврейского народа. У него накопилось недоброе чувство против всех народов, живущих в собственных государствах», и склонность его к интернационализму «есть лишь обратная сторона его болезненного национализма» [43] .
43
Николай Бердяев. Философия неравенства, с. 82-83.
Владимир Соловьёв писал: «Доведенный до крайнего напряжения, национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа». Это высказано им в предупреждение националистам русским, но, хотя и глубоко расположенный к евреям, он в этой связи признаёт: «Утверждение своей исключительной миссии, обоготворение своей народности есть точка зрения древне-иудейская» [44] .
А вот размышления современного иерусалимского раввина Адина Штейнзальца. Евреи постоянно находятся под воздействием двух движущих сил. Одна – «это наша поразительная способность видоизменяться, приспосабливаться, становиться похожими на людей, среди которых мы живём… Способность… впитывать окружающую культуру… Наша адаптация – это внутреннее преображение. С языком чужого народа к нам приходит глубокое понимание его духа, его чаяний, его образа жизни и мыслей. Мы не просто обезьянничаем, а становимся частью этого народа», – и даже, перехлёстывает он: «мы оказываемся в состоянии понять этот народ лучше, чем он сам понимает себя». А оттого «у других народов складывается ощущение, что евреи не только берут их деньги, но изощрённо похищают у них душу и таким образом становятся их национальными поэтами, драматургами, художниками, а через некоторое время – устами и мозгом их народа» [45] .
44
B.C. Соловьёв. Национальный вопрос в России. Выпуск первый, 1883—1888 // Собр. соч.: В 10 т. Брюссель, 1966. Т.5, с. 13, 16 [фототипическое воспроизведение: Собр. соч. 2-е изд. СПб., 1911—1914].
45
А. Штейнзальц. Кто мы: трагические актёры или самобытная нация? // ВМ, Тель-Авив, 1975, № 1, с. 139,140.
Да, евреи, удивительно сочетая в себе племенную верность и универсализм, талантливо перенимают культуру окружающих народов. Но в этой высокой адаптации, когда современные интеллигентные евреи отождествляют себя с мировой культурой как со своим духовным отечеством, – не следует упускать, что такая круговая адаптация почти никогда уже не имеет возможности погрузиться в самую глубину традиции и истории корневой народной жизни. Отменная талантливость евреев – вне сомнений. Но вот и такое важное соображение высказал Норман Подгорец, многолетний редактор американского еврейского консервативного журнала «Комментари» (в изложении М. Вартбурга): «Евреи в чужих культурах всегда «стояли на плечах» коренных народов, освободив благодаря этому свой интеллект от экономических, военных, политических и прочих «обычных» забот, которыми занята любая нормальная нация и которые отвлекают столь значительную часть её собственного коллективного гения» [46] .
46
М. Вартбург. О себе, об Израиле, о еврействе // «22», 1986, № 47, с. 220.
Штейнзальц продолжает рассуждение о двух движущих силах. Первая создаёт из евреев «людей, обладающих исключительной способностью к выживанию в самых разных условиях». Однако непрерывно действует и другая сила: «У нас в душе постоянно звучит властный зов», противоположный приспособлению, «в нас есть какое-то ядро» неизменимое – и именно поэтому евреи никогда не растворяются до конца в окружающих народах. Евреи – это народ, «который можно разорвать на куски, но эти куски останутся живыми и вырастут снова». И вот, евреи «гибче, податливее, чем что бы то ни было на свете. И в то же время мы твёрже, чем сталь». И «эти характерные черты так глубоко в нас заложены, что мы не можем просто взять и отбросить их по своей воле» [47] .
47
А. Штейнзальц. Кто мы… // ВМ, 1975, № 1, с. 141, 142.