Двести веков сомнений (Ралион 6)
Шрифт:
– Здравствуйте, – Клеммен остановился шагах в пяти. Человек в оранжевом сидел, устремив взгляд на невысокую каменную плиту прямо перед собой и пытался, судя по движению головы, что-то разобрать на ней. При звуках голоса он встал, оглянулся, поправил съехавшие с носа очки и вежливо поклонился.
Клеммен поклонился в ответ.
– Д. сказал, что мне стоит познакомиться с вами, – честно признался Клеммен в ответ на вопросительный взгляд. Выражение лица у человека было на редкость загадочным.
– А, так вы его новый ученик! – воскликнул он. – В таком случае, вас зовут Клеммен. Очень приятно. Я – У-Цзин.
– Уцзин?
– Нет, У-Цзин, через чёрточку, – поправил человек с важным видом, и Клеммену потребовалось немало усилий, чтобы не улыбнуться.
– А в чём разница?
У-Цзин укоризненно посмотрел на нового знакомого.
– Неужели вам не говорили, насколько бережно нужно обращаться с именами? Потому, что его полагается писать и произносить именно так, а не иначе.
– Понятно, – кивнул Клеммен, всё ещё борясь с неуместным смехом. – Извините.
– Не за что, – У-Цзин махнул добродушно рукой. – О, вот и он сам. Очень хорошо, очень хорошо. Нам найдётся, что обсудить…
– Скажите, – Клеммен неожиданно вспомнил то, что всё время прорывалось сквозь толщу других воспоминаний. – А это не про вас ходит столько странных историй? Ну там, про всякие беспорядки, про то, как вы милостыню собираете…
– Вряд ли это всё про меня, – пожал плечами У-Цзин. – Я здесь не так уж долго. Хотя и я являюсь потомком того же славного предка, от которого посчастливилось произойти моему предшественнику, Унэну…
– У-нэну?
– Нет, просто Унэну, без чёрточки, – поправил Чёрточка. Надо не забыть никогда не называть его так, подумалось Клеммену. Вряд ли ему понравится. Во всяком случае, сейчас. – Он никогда не относился к именам с должным почтением. Вот о нём действительно ходит множество легенд. Вполне возможно, – он поправил очки, – что и я когда-нибудь так же прославлюсь.
– А что с ним, кстати? – вступил в разговор Д. – Здравствуй, Уцзин.
– У-Цзин.
– Виноват. Никак не могу запомнить.
Чёрточка снисходительно улыбнулся.
– Брось, Д., – отозвался он. – Тебе лишь бы посмеяться. А Унэн просто ушёл от дел. Последние события его несколько утомили. Странствует где-то, надо полагать. Ищет приключения на свою… – он оглянулся. – …шею. А что? Что-нибудь передать?
– Да нет, мы, собственно, к тебе. Молодому человеку могла бы пригодиться твоя школа. Как считаешь?
– Не вижу препятствий, – У-Цзин был явно обрадован. – В монастыре через шесть дней пройдут показательные выступления. Встретимся после них, да и обсудим…
Разговор надолго не затянулся: Чёрточка куда-то спешил, и задерживать его было невежливо.
– Пошли, – тихо шепнул Д., – расскажу о здешних экспонатах. А там, глядишь, ещё кто-нибудь появится. Вообще, это очень полезный Парк: все, с кем тебе полезно встретиться, рано или поздно сюда придут. Своего рода заколдованное место.
Он ошибается, подумал Клеммен со вздохом. Сюда придут не совсем все, с кем я хотел бы встретиться. Однако, Д. прав. В голове по-прежнему беспорядок. Попытаюсь послушать его, хотя, видят боги, мне это совсем не интересно. Попросить, что ли, какое-нибудь снадобье, чтоб помогало забывать то, что хочется?
Мысль по здравом размышлении показалась глупой до невозможности.
– Значит, так, – Д. рассеянно почесал подбородок и подошёл поближе к окну. По ту сторону простиралось море. Где это находилось, не вполне понятно – но вдалеке от Венллена. Без магии тут не обошлось. А меня всё заставляет руками делать, подумал Клеммен с лёгкой обидой. Зачем?
– Значит, так, – Д. вернулся к дальней стене. На ней находилась небольшая доска, а рядом – указка-мелок. Прикосновение указкой к доске приводило к появлению линии – чем ближе, тем ярче. Интересно, магия или искусная механика?
– Значит, так, – повторил он в третий раз. – Первое время мы будем работать на востоке. Следовательно, надо разобраться с тем, кто такие ольты. Они настолько похожи на людей, что все по привычке и считают их людьми. Но это серьёзная ошибка; ольты ни в коей мере людьми не являются, хотя выглядят так же, питаются тем же, а от браков с людьми способны приносить потомство.
– Не люди? – Клеммен удивлённо поднял брови. – Как это?
– Никто не сможет ответить, – Д. говорил без тени улыбки. – Мы ещё вернёмся к этому вопросу. Начнём с экскурса в историю.
Ольты, – продолжал он, – принципиально отличаются от нас тем, что не умеют стареть. Не знают болезней. Их не подгоняет ограничение человека: малый срок жизни. Это полностью изменило их; они давно уже не люди. Внешне – да, но не внутренне.
Ольты, условно говоря, делятся на сообщества, именуемые наэрта. Слово не имеет точного перевода; оно сродни человеческому понятию «род», но не совпадает с ним. Наэрта отличаются одна от другой, как, скажем, люди из разных социальных групп. Или как люди, говорящие на разных языках. Хотя язык у ольтов общий.
– Постойте, постойте, – Клеммен поднял руку ладонью вверх. – Вы же говорили, что нет такого понятия – ольт вообще. А теперь говорите, что «у ольтов общий язык».
– Многие из людей, – ответил Д., – в состоянии понять друг друга – отчасти. Жесты, знаки, символы. Хотя между ними может быть огромная, непреодолимая пропасть – взять первобытные племена на западе континента и, скажем, людей из цивилизованного юга. Так и наэрта: они всегда распознают чужака, но в состоянии понять одна другую. Необходимо, чтобы ты научился оставаться невидимым для них. Казался своим.