Двести веков сомнений
Шрифт:
На подоконнике сидел флосс. Молча, наблюдая за ним огромными, чуть желтоватыми глазами. Горизонт лишь едва посветлел за его спиной. До рассвета было не менее часа.
То ли в глаз попала соринка, то ли что-то ещё. У-Цзину показалось, что правое «ухо» птицы аккуратно срезано наискось.
— Шассим? — дрогнувшим голосом спросил настоятель, отступив на шаг. Флосс пошевелился и тихонько щёлкнул. Тут же монах заметил, что оба «уха» у того в полном порядке.
— Шассима с нами нет уже много лет, — было ему ответом. — Я думал о нём, ожидая вас, достопочтенный
— Ожидая меня? — спросил монах, прикрыв за собой дверь. — Почему?
— Один наш общий знакомый попросил присмотреть за… другой нашей общей знакомой (настоятель вздрогнул). Сейчас она покинула монастырь и я потерял её след. Вот я и здесь.
— Постойте, — монах лихорадочно соображал, пытаясь угнаться за ходом его мысли. — Ты хочешь… вы хотите отыскать её?
— Мы хотим, — уточнил флосс и, обернувшись, взмахнул крыльями. — Мы оба этого хотим, не так ли?
— Пожалуй, — монах сделал шаг навстречу. Да. Как ему могло показаться, что это Шассим? Этот флосс…
— Шангуэр, — представился тот. — Я забыл представиться.
Да. Шангуэр. Он гораздо моложе, не так ли? И выглядит по-другому.
— Но где её теперь искать? — спросил монах, расправив плечи.
— Я знаю, куда она могла бы направляться, — флосс перелетел на его плечо и У-Цзин скрежетнул зубами. Коготки у этой милой птички внушительны. — Но это не одно место, и даже не десять. У меня не хватит сил.
— Хорошо, — настоятель положил ключи в карман рясы. — Жди меня здесь. — И осторожно ссадил Шангуэра назад на подоконник.
Флосс прикрыл глаза. Когда он вновь открыл их, настоятель уже стоял перед ним, сжимая в руке толстый дубовый посох.
— Так я чувствую себя увереннее, — пояснил монах и протянул флоссу руку. Тот, подпрыгнув, опустился на неё… словно на стальной брус уселся.
Минуту спустя они прошли под низкой аркой главных ворот и бесследно исчезли.
Д.
— Значит, если мы будем знать, какая из этих пластин… — Кинисс взяла одну из них в руку и осеклась.
Пластина лопнула с резким треском. Каменная пыль взметнулась вверх и окутала рептилию небольшим облачком. Она закашлялась.
— Зачем это? — удивился Д. — Вряд ли стоило…
Лопнула и вторая пластина.
— Я тут ни при чём, — ответила Кинисс, когда обрела способность говорить. — Что-то происходит…
— И я знаю, кого можно об этом спросить, — Д. поднялся из-за стола. — И не могу передать, до чего же мне хочется это сделать.
— Генерал? — спросила Кинисс.
— Он самый. Помнится, он уже проговаривался относительно этих… пластин. Сдаётся мне, он знает, в чём дело.
Он открыл дверь (оглянувшись, он увидел, что Кинисс готова следовать за ним) и отшатнулся.
На пороге стоял генерал.
От его блестящего внешнего вида осталось немного. Одежда порвана и перепачкана в крови; волосы обильно припудрены каменной пылью (Д. и Кинисс переглянулись). Правая кисть перевязана, а взгляд казался пустым. К тому же Гин-Уарант теперь хромал на правую ногу.
— Что с вами, генерал? — изумился Д. Такое трудно представить. Кто это его так отделал?
— Не… — генерал закашлялся, — неважно. Время уходит… помните обещанное зрелище?
— Что за… — начал было Д. и замолк. Что он имеет в виду? Неужели…
— Да, — кивнул генерал и вновь закашлялся. Когда он поднял голову, лицо его на миг стало лицом прежнего генерала — самоуверенного и насмешливого. — Сегодня утром. Вы удивлены?
— Вычисления… — начала Кинисс, но генерал махнул рукой.
— Вздор, — произнёс он и ухватился за косяк, чтобы не свалиться. — Всё это вздор. Так вы идёте или нет? Вы обещали помочь.
— Где это будет? — спросила Кинисс спокойным голосом.
— Нет уж, — генерал погрозил ей пальцем. — Тогда вы доблестно ринетесь туда первыми, да там и останетесь. Нет, сайант . Вы нужны мне, а я — вам. Хотя в последнее вы так и не можете поверить. Ну что, идёмте?
— Идёмте, — Д. помедлил, позволяя генералу освободить дорогу. Он попытался было помочь Гин-Уаранту, но тот с негодованием стряхнул его руку. — Может быть, расскажете, что довело вас до… такого состояния?
— Извольте, — генерал вновь закашлялся, и на сей раз его скрутило не менее, чем на минуту. — Но только по пути.
Клеммен
— Всегда мне нравилось слушать, что будут предлагать, о чём просить и чем угрожать, — Радуга разгуливал по самой нижней ступеньке, вид у него был скучающим. Впервые я видел его в одежде, что, пожалуй, придавала ему вид не огородного пугала, а подлинного хозяина всего, что вокруг. Он был во всём красном… лишь волосы были светлыми, неухожеными.
Радужность сохранилась лишь на кистях рук и ног.
— Вижу, всё ещё считаешь это, — Радуга обвёл взглядом пространство вокруг, — неким… загробным миром. По глазам вижу, что считаешь. Но, дорогой мой, это моя часть твоего загробного мира, — он ухмыльнулся. Зубы тоже переливались всеми цветами. — Я здесь хозяин. Только я.
Я молчал, глядя себе под ноги.
— Чего-то ждёшь? — осведомился Радуга. — Посмотри, посмотри, сколько у тебя времени. Скоро секунды пойдут как часы, потом — как дни. Последние растянутся на многие века, — я невольно поднёс часы к глазам.
Две минуты сорок три секунды… сорок две секунды… секундная стрелка ползла крайне медленно, но неотвратимо — назад, вспять.
Должно быть, страх не только обессиливает. Мысль пришла мне в голову… и я поспешил выполнить её, не тратя времени на сомнения. Снял часы и запустил их что было сил в каменный бортик.
Детали так и брызнули во все стороны и вскоре исчезли под кипящей «кашей» из листьев.
Радуга одобрительно улыбнулся.
— Умён, — заметил он. — Да только что толку ждать? Всё, что вне этого колодца, — он обвёл руками пространство, — принадлежит мне. Мне и только мне. Я умею ждать… и лучше войти сюда по доброй воле. Иначе ты поймёшь, что это такое — искать меня и не суметь найти.