Двэйн
Шрифт:
Разумеется, он не мог видеть и слышать того, что происходило за забором — непосредственно у входа в дом, куда Астор и Лейса притащили буквально из постели, где они в последний раз в своей жизни занимались любовью — еще не зная об этом. Леди Мораг в дом заходить побрезговала — это не ее богатые покои, хотя среди окружающих домов жилище выглядело роскошным теремом.
Красавица, как есть… Слегка за триста лет, с несколько обострившимися, но все же прекрасными чертами безупречного лица, с тончайшим девичьим станом, со сложной прической по-прежнему густых белых волос, в простом черном
— Ты. — Сквозь зубы проговорила леди, у ног которой на коленях стоял полураздетый Лейс. — Говори, где Радрайг и эта тварь, Киларден.
— Я не знаю, госпожа Первая жрица. — Тихо ответил мужчина. — Я не знаю, где мой брат, и не знаю, о ком вы говорите еще.
— Лжешь!
Короткий свист хлыста — и кровь хлынула у Лейса из носу, а наискосок лица образовался вздутый рубец от удара. Рядом вздрогнула коленопреклоненная Астор.
— Госпожа! — воскликнула она, умоляюще складывая руки. — Мой муж ничего не знает, что вы спрашиваете! Даже если его оговорили, даже если…
— Молчи, дрянь. — Теперь кончик гибкого и прочного хлыста упирался Астор Меллайрн в подбородок, заставляя умолкнуть. — Не следишь за мужем?! От рук отбился, лезет в заговоры! Где свиток, он знает?!
Драматичный диалог затягивался. Астор била крупная дрожь, самообладание ее покинуло — наверное, впервые в жизни. В день смерти родителей она держала себя в руках, но сейчас…
— Госпожа! — вывернулась она из-под возможного удара. — Мы ни к чему не причастны, ни к какому заговору, это правда!
Страх дикой птицей бился в ее голосе, закипая в горле комком слез. Она уже понимала то, что кто-то выдал участие Лейса в помощи беглянке-выскочке Киларден, которую держали в темнице отнюдь не для суда и следствия. Ее ждала смерть. Слухи, тщательно сдерживаемые Конклавом, поползли еще вчера, обрастая снежным комом подробностей, а сегодня утром Лейс сознался сам, и вот…
Леди Мораг не стала слушать оправданий хранительницы своей библиотеки. Она занесла хлыст для удара, и удар бы последовал, если бы… не рука Лейса, вскочившего с колен и схватившего тонкое запястье — так, что браслет из белого золота и самоцветов впечатался в кожу до крови.
— Я не дам бить свою жену. — Сказал он, глядя прямо в фиалковые глаза леди Эльдендааль. — Не дам. Я помог брату, как и должен сделать для брата брат. Я не верю в то, что брат мой — вор. Но если так, то… я признаю, что виноват, но не троньте Астор.
Стало тихо. Даже воины, стоявшие по бокам от супружеской пары, не двинулись с места и не дышали. Даже кудахтанье кур на заднем дворе прекратилось. И всем участникам сцены казалось, что с грохотом чугуна падают наземь такие редкие, такие невесомые, снежинки. Мужчина посмел поднять руку на главу Конклава жриц Великой Матери Ллос.
И это означало только одно.
— Астор, детка… — почти ласково проговорила Мораг. — Когда твой муж в последний раз получал Leacht doiteain? Что-то он не в меру дерзкий.
Леди Меллайрн опустила голову, понимая, что от ответа зависит жизнь. Она справилась с собой и ровным голосом проговорила:
— Госпожа… Я забыла дать зелье после Йоля. Забыла, было много работы.
— Один раз забыла?! — взвизгнула Мораг, теряя терпение. — Один раз?!
— Это больше не повторится. Клянусь Великой Ллос, госпожа.
Астор подняла голову, мужественно встретившись взглядом с леди Эльдендааль. Та только головой покивала.
— Да-да, милая. — И едва слышно щелкнула пальцами той самой руки, с запястья которой капала кровь. Лейс уже отпустил ее. — Не повторится. Ни-ког-да.
— Мама!!! Отец!
Астор резко обернулась на испуганный детский голос. Перепачканный грязью сын, схваченный за шиворот кафтанчика крепкой рукой воина, в ужасе смотрел на всех участников сцены. Астор Меллайрн не ответила ничего, да и не могла ответить с перерезанным горлом. Она только услышала свист меча. Красная пелена, упавшая на глаза, не позволила увидеть ни падающее наземь обезглавленное тело мужа, ни искаженное страхом, болью и ненавистью лицо бьющегося в плаче сына.
Но она успела подумать и осознать, что это чумазое лицо никчемного первенца-мальчишки — самое дорогое, лучшее, желанное, что есть на свете. Лицо любимого сына, Вэйлина Меллайрна.
— Куда мальчишку? — скрипнул зубами воин, сохранявший невозмутимо-почтительное выражение лица.
Его сердце переполнила черная кровь ярости и сожаления, но… у него своя жена и дети. Надо думать о них… Если Первая жрица отдаст приказ — нужно подчиниться, и рука не дрогнет.
— Наденьте ошейник — и прочь с глаз моих. — Фыркнула Мораг, отирая рассеченное браслетом запястье шелковым платочком. — Сожгите здесь все, будет наука другим.
Мальчик никак не отреагировал на эти слова. Милосердные боги все-таки сжалились и позволили ему впасть в беспамятство обморока.
Сегодня закончилось его детство.
ГЛАВА 3.Святилище Мита
Дил не любил повторять распоряжения дважды, и юноша прекрасно об этом знал, но его положение раба не позволяло даже притрагиваться к оружию.
— Как там тебя?.. Вэйлин, что ли? Иди сюда, живо, пока не огреб по кумполу.
Юноша остановился и попробовал поклониться вместе со своей охапкой соломы, ничего не уронив.
— Господин, — вежливо произнес он звучным и приятным голосом, уже начавшим приобретать низкие, типичные для мужчин-дроу нотки, — мне нельзя.
Окна покоев Ингрен в жилище для жриц выходили на другую сторону двора, но эльфийский слух никто не отменял. Чем старше эльф, тем лучше его восприимчивость к звукам. Правда, госпожа Ингрен с раннего утра в храме, наставляет там парочку послушниц — а точнее, выносит им мозг, доводя до слез в очередной раз, это вполне в ее духе. После общения с ней девчонки будут невесть как злые, вымещая дурное настроение на всех, кто попадется под руку.