Движение солнца
Шрифт:
под себя. Затем схватил девушку за заднюю сторону щиколоток и развел ее ноги как
можно шире в стороны, когда с силой загнал свой член глубоко внутрь нее, увеличивая
темп с каждым следующим толчком члена. Если и этого ей было недостаточно, то, значит,
она была ему не по зубам.
— О, Бл***тьь!! Да! Черт возьми, жестче! Да! Да!
Жестче? Иисус Христос. Исаак старался дать ей то, чего она так хотела. И затем,
спасибо благословенному младенцу Иисусу, она закричала
легких, ее ноготки до боли вонзились в его кожу предплечий. Она была такой тугой,
чертовски тугой вокруг его члена, и спустя какое-то время он, наконец, позволил себе
издать громкий, протяжный, наполненный невероятным облегчением, стон, который
вырвался из его груди, затем устремился вверх по глотке, прокатился по языку и вышел
33
через стиснутые зубы, словно этот крик вырвался из каждой его клетки. Исаак кончал
чертову гребаную вечность.
Когда, наконец, спазмы, что прокатывались по его телу, отступили, он рухнул на
Лилли, между ее ног, тем самым, вжимая ее в матрас своим массивным телом. Он все еще
находился внутри нее. Исаак был несказанно рад услышать ее хриплое, затрудненное
дыхание, такое же, как у него самого. По крайней мере, он ее вымотал. Девушка лежала
расколовшая на осколки, потерявшая дар речи и парализованная, окруженная его теплом.
Она рассмеялась.
— Ладно, бл*ть, это было просто потрясающе. Больше не буду в тебе сомневаться.
— Лучше бы тебе этого не делать, — он поцеловал её в щеку. Издавая усталый
вздох, он задумался о том, сколько потратил сил, потому как прошлую ночь не спал, и
скорее всего у него не появиться возможности вздремнуть и восстановить силы до
позднего вечера. Наконец, он вышел из нее и лег рядом. При нормальных обстоятельствах
он бы уже поднялся и начал одеваться. Когда он трахался, то делал это преимущественно
в своем в клубе или же дома у сучки, которую трахал, и ни за что на свете он не лежал
рядом с ними после того, как покидал их тела. Ласки после секса, нежные объятия —
именно с этого начинались все гребаные проблемы. Исааку нравилось быть свободным,
хозяином своей судьбы и своих мыслей. Но сейчас он нахмурился и списал все на то, что
просто не мог сдвинуться с места от накрывшей его с головой усталости. Мужчина
продолжал лежать в ее кровати.
Плюс ко всему, он еще не закончил с ней. Еще нет.
Лилли перекатилась на бок и взяла свой телефон с прикроватной тумбы
— 9:30. Во сколько Мари прекращает подавать завтраки? Потому что ты мне
задолжал яйца и вафли, —
поворачиваться, когда рука Исаака остановила ее. Вместо того, чтобы позволить ей лечь
на спину, он пододвинулся ближе к ней.
У нее на левом боку была татуировка в виде строчки с текстом, которая тянулась от
бедра до груди. Текст был не на английском. И еще одна татуировка красовалась на ее
лопатке. Это была черно-серая бабочка размером примерно с его кулак.
Он провел подушечкой большого пальца по татуировке, что была выбита на ее боку.
— Мари подает завтрак на протяжении всего дня. О чем тут говорится?
Лилли обернулась, пристально смотря на него через плечо, но ответила она не сразу.
Помолчав, девушка проговорила:
— Это на итальянском: "L’amor che muove il sole e l’altre stelle", — слова, что она
произнесла, красиво звучали. То, как она говорила, дало ему понять, что она свободно
говорила по-итальянски.
— Красиво. Что они обозначают? — Исаак провел ладонью по изгибу ее бедра. Он
словно не мог прекратить прикасаться к ней.
— «Любовь, что движет солнце и светила» ( Прим. «Божественная комедия. Рай».
Данте Алигьери), — он не смог прочитать выражение её лица, когда она говорила об этом.
Эта строчка показалась ему подозрительно знакомой, и он задумался на мгновение,
пытаясь отыскать в свое голове нужное воспоминание.
— Это же Данте, так?
Она стремительно повернулась и улеглась на спину.
— Да, это последняя строчка из «Божественной комедии». Ты читал Данте? —
выражение её лица не могло скрыть откровенного шока. Это потрясло и испугало её.
Девушку не испугала драка, которая произошла прошлой ночью, ни револьвер у виска, не
то, что он нашел её и выяснил её имя, даже не этот потрясающий трах. Но её ужаснул тот
факт, что он знал Данте, — это ошеломило Лилли. Он ощутил укол обиды.
— Провинциалы тоже посещают школу, — проговорил он язвительно.
Теперь ее взгляд стал слегка скептическим.
— Вы что, проходили Данте в школе?
34
Нет, конечно, он не проходил его в школе.
— Ну, у нас в городе есть библиотека. А мне нравится читать. Всегда нравилось. Я
же говорил тебе, что у нас не сильно много развлечений. Итак, почему строчка из
«Божественной комедии» набита на твоем боку?
— Это была любимая книга моего отца, — вместо того, чтобы сказать что-то ещё,