Двое из будущего. 1901-...
Шрифт:
— Ага, давай, — кивнул он и, бросив в зеркало еще один тоскливый взгляд, глубоко вздохнул. — Нет, ну что за люди! Просил же посвободнее….
Вечер следующего дня, день икс, мероприятие, когда элита столичной аристократии выгуливает свое богатство и кичится блеском бриллиантов, неотвратимо настал. Казалось, на Театральной площади собрался весь бомонд, некуда было плюнуть, чтобы не попасть в знатока и ценителя оперного искусства. Все были в предвкушении.
Мы подъехали к Мариинскому театру на двух крытых каретах. Снаружи было прохладно, дул неприятный ветер, принося с собой запах сырости. Мы, как и остальной народ, поспешили скрыться в театре, где у нас в гардеробе охотно перехватили верхнюю одежду, обнажив блеск камней и
До выступления было еще далеко. Минут сорок мы медленно дефилировали в фойе театра, вежливо раскланивались с незнакомыми нам людьми, угощались вкусностями в буфете. Наши жены, впервые попавшие на такое великосветское мероприятие, даже несколько растерялись, не отходили от нас и вполголоса, чтобы никто не услышал, обсуждали наряды и драгоценности других дам.
— Вон, бабоньки, вы только посмотрите, какое странное платье, — едва слышно выдохнула Маринка, глазами стрельнув на обсуждаемый объект. — Какой глупый цвет, а складок-то, складок! Такое ощущение, что она хочет в них спрятать свою толстую задницу. И ее украшения ей совсем не идут. Такие маленькие камешки и очень тусклые совсем не смотрятся под ее вторым подбородком.
Слава богу, ее слова никто из посторонних не смог услышать. Анне Павловне совсем не понравилось Маринкино замечание, она на нее неодобрительно посмотрела, а вот супруга Попова с готовностью подхватила обсуждение.
— Да, Мариночка, я с тобой согласна. И цвет у этой дамы очень неудачный. А ее кисет совсем уж не подходит к платью.
И мы ничего не могли с этим поделать. Женщины, что с них возьмешь. Тем более что все трое оказались вдруг скоробогатыми и не успели свыкнуться со своим статусом. Ощущение чрезмерного достатка выбивало из-под ног чувство реальности, и наделяло их ощущением вседозволенности. Не ожидал я такого от своей супруги, уж она-то должна была привыкнуть к роскоши еще будучи на иждивении у отца. Но, видимо, Мальцев старший не слишком баловал свою любимую дочуру и потому, выйдя замуж, Маринка самозабвенно предавалась чрезмерности. Тоже самое касалось и супруги Попова — Полине Викторовне. Попов хорошо зарабатывал у нас, оклад в целую тысячу рублей, плюс премия, плюс дивиденды с арендованного процента акций. Жила его семья безбедно и ни в чем себе не отказывала и Полина не успевала тратить заработанное. А вот Мишкина женушка, моя бывшая экономка, избежала этой участи — железная женщина, по пустякам не разменивается и всячески старается держать себя в руках. Повезло, в общем, Мишке.
Что же упомянутого кисета…. Я зацепился за него взглядом и был вынужден согласиться с замечанием супруги нашего генерального. Действительно, миниатюрная сумочка бежевого цвета, затянутая блестящим шнурком, совсем уж не подходила к лиловому и явно старомодному платью. Обладательница сего наряда, очевидно, была «слегка» стеснена в средствах, о чем и поспешила поделиться с подружками моя Маринка. Я лишь бессильно вздохнул. Кстати, наши жены за полчаса окунания в великосветскую тусовку пообвыклись и теперь дефилировали по фойе, рассекая толпы народа словно атомоход «Ленин», и гордо демонстрировали свои украшения. А также сумочки нового типа, что Мишка попросил сделать на заказ. За образец взял клатч из будущего и их пошили из дорогой кожи, прикрепив к этому делу наши изобретения — молнию и кнопку. И если молния была скрыта декоративным клапаном и изменениям по внешнему виду не подверглась, то кнопка, будучи на глазах, обзавелась золотым навершием, украшенным россыпью небольших бриллиантов. И, в общем-то, никто на это дело не обратил бы внимание, если бы Маринка с громким вздохом не полезла в свою сумочку за зеркальцем. И полезла она так демонстративно, что все находившиеся поблизости мужчины и женщины, сумели заметить примененное новшество. И если мужчины, хмыкнув, сразу же позабыли об этой детали, то вот их жены новинку оценили, и стали исподтишка рассматривать. А потом, какая-то из дам не выдержала и окольными путями пошла знакомится с нашими женщинами. Она заставила своего мужа подойти к нам и завязать пустую беседу, а сама, выдержав для приличия небольшую паузу, зацепилась языком с Маринкой. Похоже, что новость о новых штучках скоро разлетится по бомонду со скоростью молнии.
В самом театре, на его входе и на площади было много полицейских. Оно и понятно, столько аристократии в театре, столько богатого народу. Подозреваю, что и невидимая охранка здесь присутствует, ибо не так давно скончался министр народного просвещения Николай Павлович Боголепов, смертельно раненный несколько недель назад террористом Карповичем, активным членом РСДРП. Преступление было громким, о нем много осуждающе писали в газетах и над Карповичем состоялся скорый суд, где ему присудили двадцать лет каторжных работ.
Кстати, вспоминая моего убийцу. Его тоже осудили, отправив в кандалах на каторгу. Суд был быстрый, свидетелей покушения оказалось много и потому впаяли ему по полной. А заказчик убийства, господин Баринцев так из заграничной поездки и не вернулся и потому ему все сошло с рук. А тех, кто совершил налет на наше предприятие, осудили на небольшие тюремные сроки, а кое-кому вообще прописали исправительные арестантские отделения. Легко отделались горе налетчики.
— Смотри, — сказал мне вдруг Мишка, когда наш новый знакомый удалился, и незаметно толкнул локтем. — Видишь этого человека?
И показал глазами на семейку из трех персон — главу семейства, его супругу и сына.
— Ты про кого именно?
— Про самого старшего. Знаешь кто это?
Я присмотрелся. Мужчина пятидесяти лет, стройный, с военной выправкой и в кавалерийском парадном кителе. Он величественно прошествовал мимо нас с супругой под ручку, которая была моложе его на добрый десяток лет. Их совершеннолетнее чадо проследовало за ними, отставая на полшага.
— Нет, не знаю. А кто это?
— Это, — многозначительно произнес Мишка, — граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон. Ты знаешь кто это такой?
Я, напрягши память, был вынужден признаться, что сей господин мне не знаком.
— Он же князь Юсупов, — едва не подняв поучительно палец, провозгласил мой друг. — А это его супруга княгиня Юсупова. Имя-отчество, к сожалению, я подзабыл.
— Да ты что! — изумился я, вглядываясь в спину уходящего князя. — А этот гордый юноша, неужели тот самый…?
Вот тут Мишка сплоховал. Молодого человека он не знал, в чем он и признался. А Попов, который, навострив уши, услышал наш разговор, вдруг подсказал:
— По-видимому, это их старший сын Николай.
Мишка скосился на него, но ничего не сказал. А я, поинтересовался у обоих:
— А вы-то откуда их всех знаете?
— Газеты читаем-с, Василий Иванович, журналы-с, — поддел меня Попов. И это объяснение меня устроило. А Мишка добавил:
— Грешно не знать истории, Вась. Я вот, тщательно изучаю каждого, кто попадается в мое поле зрения. Тетрадочку завел, где их всех записываю. А ты разве нет?
А я нет! По-крайней мере не сижу с газетой в руках, не вырезаю из нее фотографии и не конспектирую каждую более или менее значительную личность. И думаю, что поступаю правильно. Всех все равно не упомнишь, а о более или менее значимых личностях я и так сумею узнать и запомнить. Мимо моего внимания они проскочить не смогут.
— Кстати, князь Юсупов один из самых богатых людей в России. Говорят, что у него почти полтора десятков имений, несколько заводов и много другого прочего. А еще, он вроде бы, является акционером Русского банка и какой-то железной дороги. Какой дороги не скажу, не помню, но у меня есть название в вырезках. В общем, ворочает миллионами, делает, что хочет и плюет на всех сверху. А сынок его младшенький сам знаешь, что позже сделает.
— М-да, знаю, — согласился я вполголоса, вглядываясь в удаляющуюся спину.