Двое из прошлого
Шрифт:
Приехал, козел.
К несчастью, никаких признаков пивного живота или проплешин на голове. Напротив, если это вообще возможно, он стал еще более привлекательным. Черные густые волосы уложены волосок к волоску. Он всегда был таким высоким?
Но больше всего меня поражает другое — большая татуировка, которая начинается где-то в области шеи и заканчивающаяся у запястья, выглядывая из-под белого манжета.
Я не сразу понимаю, насколько бесстыдно рассматриваю мужчину, но тут же замечаю, что не я одна кидаю на гостя удивленные
Это уже не тот мальчишка, с которым мы ссорились на глазах у всей школы. Это какой-то совсем другой мужчина. Сучонок, да он старится как хорошее вино! Готова поспорить, у него даже морщинки в уголках глаз сексуальные, если рассмотреть их поближе.
Он оказывается рядом со мной так близко, будто телепортировался. Сердце начинает биться настолько сильно, что мне становится трудно дышать.
— Маша.
Никакой вопросительной интонации, никаких сомнений. Значит, узнал.
Я не отвечаю. Веду себя так, будто мы виделись вчера, а не тринадцать лет назад. Так, будто Зинаида Аркадьевна сейчас выйдет из кабинета и заберет дневники у нас обоих, а мы этого будто и ждем.
Тогда он добавляет:
— Гаврилина?
И уже здесь от меня не укрывается легкое сомнение. Ах да, меня же облепили двое смуглых детишек.
Я решаю не упрощать ему жизнь.
— Не твое дело.
Соколов надменно улыбается, быстро проводит языком по нижней губе и засовывает руки в карманы классических брюк. Все в его теле кричит о расслабленности — я же, напротив, застываю как каменная, боясь пошевелиться.
— Вот, значит, как?
Манук смотрит на Даниила своими большими глазами как у олененка, но подойти не решается. Заметив это, Соколов достает руки из карманов и садится на корточки, чтобы оказаться с малышом на одной высоте.
— Привет. — Он касается плеча мальчишки. — И как тебя зовут?
— Манук. — И ребенок тут же от стеснения прикрывает лицо ладошками.
— А папу как?
К чему этот кусок дерьма клонит?
— Геворг, — без всякой задней мысли отвечает Манук.
Даниил поднимает на меня глаза и усмехается.
— Тебе всегда нравились парни погорячее.
— Я… Да что ты?.. Да я!..
Вопреки намерениям, я и двух слов связать не могу и теперь выгляжу как идиотка. Красивая, но идиотка.
— Ладно тебе, Маш, тут нечего стесняться, — успокаивает меня мужчина.
Я не могу глаз оторвать от его мускулистой шеи. Выглядит просто… ух. Хочется коснуться кожи и проверить, такая ли она крепкая, как кажется?
Мысленно даю себе пощечину.
— А? — отзываюсь я.
Боже, пожалуйста, пусть он уйдет. Пусть оставит меня в покое раз и навсегда. Не просто же так я все эти годы пропускала встречи одноклассников! К сожалению, ни на одну из них он не явился сам, так что,
— Ты всегда была немного туговата, но не думал, что с годами станет только хуже. — Даниил подушечкой большого пальца касается носика Манука и выпрямляется. — Выглядишь тоже так себе. Тебя морили голодом, Гаврилина? Или ты теперь?..
Но я оставляю вопрос без ответа. Хватаю Манука за ручку и молча веду малыша в сторону шведского стола. Оскорблений я не потреплю.
Не проходит и нескольких секунд, как я понимаю, что меня преследуют. И молчащий Соколов внезапно оказывается еще хуже болтающего.
Я делаю шаг — он делает шаг. Я тянусь к закуске — он тянется к закуске. Вот он, мой кошмар одиннадцатого класса во всей красе. Я снова будто вешу под восемьдесят, а он со своими приятелями проходит мимо, отпуская едкие комментарии.
Не выдержав, я поворачиваюсь.
— Слушай, можешь отвалить?
— В смысле?
— Не прикидывайся дурачком. Ты приехал на свадьбу к Насте — иди хоть ее поздравь. И ко мне ближе, чем на пять метров, не приближайся. А то я за себя не ручаюсь.
— Набросишься с поцелуями при живом кавказском муже? — ведет бровями недоумок.
Я щурюсь.
— А что, боишься?
— Нет, наоборот, в предвкушении. Давно не дрался, — произносит он с намеком.
К несчастью, затрещину ему отвесить нечем, а детьми как-то размахивать не хочется — мне их еще возвращать.
— Я тебя предупредила, — шиплю я.
— Данька! Соколов! — раздается сзади меня, и я вздрагиваю от неожиданности.
Жанна Агарян на всех парах несется к однокласснику, разведя руки в стороны. Маленькие черные кудряшки подпрыгивают в такт музыке. Пытаясь перекричать громкий бит, девушка сообщает:
— Мы по тебе так скучали! — И кидается мужчине на шею.
Заливисто смеясь, Даниил крутит миниатюрную Жанну в объятиях, но довольно быстро отпускает. Не удержавшись, я хмыкаю, что не прячется от внимательного Соколова.
— Твои? — кивает он на детей, обращаясь к Жанне.
Вот зараза — значит, с самого начала все понял! Просто издевался.
— Собственные! — Девушка выставляет в воздух указательный палец. — И на подходе еще один.
— Поздравляю! — кричит Соколов.
Следом, покачивая бедрами, подходит Геворг с мартини в одной руке и канапешкой в другой.
— Я бы пожал тебе руку, брат, но обе заняты, — улыбается он Даниилу своей ослепительной улыбкой.
Муж Жанны — огромный, я бы даже сказала, пугающе огромный армянин, и я впервые вижу, чтобы рядом с ним находился кто-то, кто бы не выглядел карликом.
Сама не знаю, почему не ухожу. Но что-то держит меня у этой компании, заставляя прислушиваться к разговору.
— Ты та-ак возмужал! — Жанна хлопает в ладоши. — Нет, не пойми неправильно, ты и в школе был душкой. Но сейчас просто полный пакет! Скажи, много времени проводишь в качалке?