Двое из прошлого
Шрифт:
Меня всю трясет, и я чувствую, что вот-вот заплачу.
Соколов делает шаг назад, затем выставляет перед собой ладони.
— Ладно-ладно, прости, я погорячился.
Мне хочется зашвырнуть это его прости на Эйфелеву башню.
— Да пошел ты.
Я разворачиваюсь на каблуках и вылетаю из шатра, ни с кем не попрощавшись. Такси, мне нужно вызвать чертово такси. Я выуживаю телефон из крохотного клатча, где помещаются еще только ключ от квартиры и помада. Жаль, что туда не влезли носовые платочки.
Надеюсь,
Разблокировав смартфон, я обнаруживаю, что зарядки осталось всего шесть процентов. Немного, но хватит, чтобы заказать машину. Мы находимся где-то в сельской местности, и я понятия не имею, как отсюда выбираться.
Я уже заношу палец над приложением, как тут внутри шатра раздается грохот.
БА-БАХ!
Звон бокалов, тарелок, крики испуганных людей.
Боже, что же там случилось?
Я влетаю обратно еще быстрее, чем покинула торжество. Прямо посередине зала — раскуроченный стол с нежно-голубой скатертью, а вся посуда и содержимое подносов на полу. Но что ужасает по-настоящему, так это клубок из двух сплетенных мужчин, пытающихся, похоже, убить друг друга.
Крохотная Царек кричит что есть сил:
— А ну, вы оба, прекратите!
Миша уже несется разнимать Даниила и Костю — а это именно они, — которые успели сцепиться за ту минуту, что меня не было. Еще один друг жениха оттаскивает Константина, Миша же хватается за Даниила.
Соколов тяжело дышит, но не отрывает взгляда от соперника. Костя сплевывает кровью.
Кто-то нежно берет меня за руку, и я не сразу осознаю, что это Настя Рудакова.
— Что тут случилось, Маш? — спрашивает напуганная подруга.
— Сама не знаю.
И это правда. Как можно было так сильно и так быстро повздорить? Даже я удержалась от того, чтобы врезать Соколову в красивое лицо.
Правой рукой мужчина баюкает левую — ту самую, на которой татуировка. Так ему и надо.
Поймав мой взгляд, Миша кивает на Даниила, дескать, помогай. Мне не остается ничего другого, как последовать за ними. Соколов идет сам, но Миша крепко его держит — видимо, на случай, если тот решит удрать.
Мы идем за кулисы сцены, на которой еще совсем недавно радостные молодожены показывали слайд-шоу о своих совместных годах. Гости поднимали тосты за счастье Насти и Миши, и никто не мог подумать, что совсем скоро случится непоправимое.
Настин теперь уже муж буквально заставляет Соколова опуститься на стул и вручает ему воду. Тот молча принимает бутылку правой рукой, отбрасывает крышечку в сторону и принимается жадно пить.
— Мужик, что случилось? — спрашивает Миша. В его голосе ни капли злости, хотя я на его месте не была бы такой спокойной.
Даниил отрывается
— Пусть Маша выйдет.
Тут уж я не могу удержаться:
— Машаникуда не выйдет! Как ты вообще посмел?! Настя к тебе — со всей душой. А ты мало того что явился хрен знает во сколько, так еще и испортил ей праздник!
— Воу-воу. — Миша кладет руку мне на плечо, пытаясь успокоить. — Остынь. Я уверен, у Даниила были свои причины.
Так они еще, оказывается, знакомы? Просто прекрасно.
— Пусть Маша выйдет, — как попугай повторяет Соколов — даром, что ли, птичья фамилия?
Я распаляюсь еще сильнее — у меня разве что дым из ушей не валит.
— Маша останется здесь, — внезапно вступается за меня Миша, — а ты, приятель, расскажешь, что за цирк вы тут устроили?
— Спроси у своего дружка, — плюет Даниил.
Я вижу, что он едва заметно морщится — неужели действительно серьезно поранился? Но быстро заталкиваю любое проявление жалости куда подальше. Этот урод заслужил и не такое. Не только за сегодня, а вообще за все, что сделал.
— Это я обязательно сделаю, — кивает Миша. — Интересно послушать твою версию.
— Пускай…
Но Настин муж не дает ему закончить:
— Я тебе уже сказал, Маша останется здесь. Не спорь и скажи, что случилось.
— Эта мразь трепалась своему другу о том, что девчонки, которые раньше были замухрышками, легко спускают трусики перед первым встречным, что назовет ее красивой.
Боже, если это правда…
Но я тут же одергиваю себя. С чего бы это я вдруг поверила Соколову?
Неожиданно я почувствовала, как у меня из-под ног уходит почва. Только не это…
Мир на мгновение меркнет, и тело как будто лишается костей. Я хочу что-то сказать, но мысли путаются, поэтому я не успеваю.
— Черт, Гаврилина, — раздается раздраженный голос над ухом.
Я собираюсь спросить: «Что, тяжелая?» — но потом вспоминаю, что уже давно не тяжелая, тем более для такого здорового парня.
— Убери клешни, — мямлю я. Вслух, наверное, получается что-то неразборчивое, потому что я все еще ощущаю, что меня кто-то держит.
— Я предупреждал, — доносится до меня недовольный голос Даниила.
Значит, это все-таки он.
— Блин, брат, я не знал, — отвечает Миша.
На стул, где еще совсем недавно сидел Соколов, теперь сажают меня. Я с трудом могу держать свое тело вертикально, поэтому кто-то все еще крепко держит меня за плечо.
— Пей.
Мне протягивают знакомую полупустую бутылку, и я мотаю головой.
— Что? — не понимает Соколов.
— Твои мерзкие слюни, — я с трудом нахожу в себе силы для ответа.