Двое против ста
Шрифт:
– Колонна автобусов с вооруженными людьми двигается в сторону Останкинской телебашни, – доложил генералу Прохорову дежурный офицер.
Ничего не говоря, Сократ Иванович двинулся к кабинету начальника и без стука распахнул его.
– Альберт Борисович! – с порога сказал Прохоров. – Парламент разблокирован, в городе красно-коричневые. По непроверенной информации, часть войск перешла на их сторону.
– Что?! – встрепенулся Муравьев.
– А по проверенной – через пятнадцать-двадцать минут к нашему зданию подойдет казачий батальон, – не моргнув глазом, произнес Сократ Иванович. – Прикажете занять оборону?
– А?! – точно ослышавшись, переспросил
Звонил крупный чиновник из Кремля, соратник Муравьева по демдвижению.
– Алик, что происходит? – взволнованно спросил он. – Нам тут стало известно...
– Красно-коричневые и казаки в городе, войска переходят на их сторону, милиция разбежалась, – сообщил Муравьев, с трудом сдерживая колотившую его дрожь.
– Что же делать? – почти взвизгнул ошарашенный соратник.
– Съеб...ть, – только и произнес генерал-лейтенант.
Далее события развивались следующим образом.
– Займите оборону и свяжитесь с подразделением «Альфа», – мужественным тоном приказал своему заместителю Муравьев. – Я ненадолго отлучусь, скоро вернусь.
На самом деле возвращаться Опоссум не собирался. Он бежал. «Съеб...л», по собственной же рекомендации. Целых две недели он столь усердно стряпал липовые спецдокладные о наводненной красно-коричневыми боевиками Москве, что сам теперь в них поверил. Генерал-лейтенант Муравьев-Опоссум попал на крючок собственной «дезы». На выходе из управления Муравьев окликнул прапорщика комендантского отделения, охранявшего вход:
– У вас, кажется, есть «Москвич»? Немедленно дайте мне ключи!
Прапорщик недоуменно пожал плечами, но ключи отдал. По дороге Муравьев выбросил в урну служебное удостоверение. Забрался в прапорщицкий, видавший виды «москвичонок». Да, удирать нужно только на нем, ни в коем случае не на собственном «Мерседесе». Вот только куда?! В посольство США? Оно ведь рядом с парламентом, там сейчас идут бои. Возможно, красно-коричневые громят его. Тогда к посольству Великобритании. Оно рядом со сквером имени Репина. Туда красно-коричневые, возможно, еще не добрались... Есть шанс прорваться! Собрав все имеющееся в наличии мужество, Альберт Борисович тронул чужую машину в путь. Его остановили на подъезде к Каменному мосту шестеро бойцов ОМОНа. Генерал Муравьев был в столь взволнованных чувствах, что не мог связать и пары слов.
– Да он пьяный, – брезгливо выматерился омоновский старшина.
– Ты сам пьяный! – смог-таки произнести Муравьев, вспомнив о своем нешуточном чине. – Как стоите передо мной! Я генерал-лейтенант!
– А мы фельдмаршалы, – оскалил металлические зубы в недоброй усмешке черноусый кавказец с сержантскими погонами.
– Быдло, – Опоссум зло обвел взглядом всех шестерых. – Вы ответите...
Договорить он не успел. Кавказец-сержант решил делом разъяснить, кто здесь быдло, а кто генерал. Через считаные мгновения Муравьев валялся в луже с разбитой физиономией. Старшина и молодой рядовой врезали ему по почкам и по затылку, а еще один сержант обшарил карманы. Сейчас Муравьев очень сожалел, что выбросил в урну удостоверение. Зато омоновцам достался кошелек, туго набитый зелеными бумажками.
– Ребята, возьмите все, только отпустите! – заныл Муравьев, боясь поднять голову из лужи.
Кошелек ребята забрали, но самого Муравьева препроводили в районное отделение, сдав хмурому, здоровенному капитану.
– Я генерал-лейтенант контрразведки! – с новой силой начал было Альберт Борисович.
Капитан без всяких слов так врезал демочекисту,
На следующий день Муравьева вызволили-таки из ментовской неволи соратники по демдвижению. Вид он имел весьма непрезентабельный, и от него очень нехорошо пахло. Узнав, что так называемый парламентский бунт был задавлен в самом начале, Муравьев был теперь одержим только одним желанием – отомстить шутнику Прохорову. В Кремль было направлено не менее пятнадцати писем о генерале Прохорове, саботирующем оперативные мероприятия по нейтрализации бунтовщиков и испытывающем явные симпатии к ним. Прохоров был уволен, а вскоре и сам Муравьев покинул генеральский кабинет, забрав на память шикарный китель с единственной медалью.
С тех пор утекло немало воды. Кем только не побывал Альберт Борисович Муравьев, но всегда оставался на плаву. Теперь он являлся скромным правительственным советником по гуманитарным вопросам, но был вхож в Кремль. Сократ же Иванович занимал скромную должность консультанта по безопасности в не самом крупном столичном банке.
Они столкнулись неожиданно. На официальном закрытом кремлевском мероприятии.
– Сократ Иванович? – не без высокомерия удивился встрече Муравьев. – Кто вас сюда пустил? Вы же теперь трудитесь вахтером, как я наслышан.
– Было такое дело, – все тем же бодрым голосом отозвался Прохоров. – Однако времена изменились, и сейчас я вновь в контрразведке. Кстати, догнал вас в звании.
– И что вы возглавляете, генерал-лейтенант? – не удержался от вопроса Муравьев.
– Управление по борьбе с экстремизмом. Вот такие дела, Опоссум.
М-да, вот такие на сегодняшний день были дела. Кажется, вновь победили чекисты. Неужели Альберту Борисовичу опять придется служить двум господам?!
Или трем?! Это было непросто, но бывший дипломированный комсомольский функционер освоил и эту задачу.
...Сейчас он бежал. Бежал, пригибаясь, падая и тут же поспешно поднимаясь на ноги. Так и бежал бы, но его окликнул властный голос:
– Откуда взялось это чучело?!
Альберт Борисович очутился пред очами страшного человека, которого в глаза и за глаза именовали Гиммлером. И ментовский генерал этим прозвищем гордился.
То же самое время.
Астролог и Гелий Арнольдович Дранковский
Энвер, бывший контрразведчик, нынешний начальник службы безопасности у господина Дранковского, деликатно постучал в дверь кабинета своего патрона. Визит этого «колдуна» Корш-Зарецкого был незапланированным, и Гелий Арнольдович очень разволновался, когда экстрасенс сообщил, что хочет срочно переговорить наедине. Энвер оставил их, но через минуту решил вернуться и потревожить уединившихся. Лучше нагоняй от хозяина, нежели более крупные неприятности.
– Войдите! – неожиданно ответил голос Астролога.
Энвер привел в боевое положение свое оружие и вошел в кабинет. То, что он там увидел, заставило его немедленно вытащить пистолет.
– Я спешил предупредить Гелия Арнольдовича, но не успел! – развел руками понурый Никита Илларионович. – Его подстерегала смерть... Внезапная, накануне практически не читаемая в звездах. И вот...
Безжизненное тело господина Дранковского, его перекошенная предсмертной гримасой физиономия говорили о том, что экстрасенс опоздал. Или НЕ ОПОЗДАЛ?! Энвер тут же навел пистолет на Никиту Илларионовича, следя за каждым движением «придворного астролога».