Двое с лицами малолетних преступников (сборник)
Шрифт:
— Конечно.
— Пригласите свидетельницу Савинкову, — сказал прокурор.
Винт в коридоре у дверей посторонился, давая дорогу женщине с крашеными волосами. Он вспомнил ее — неласковая медсестра из психушки.
Судья подождал, пока медсестра дошла до свидетельского места. Предупредил об ответственности за ложные показания.
— У защиты не будет вопросов?
— Будет. Этот ли человек, — адвокат показала на Полундру, — приходил забирать из больницы глухонемого пациента вашей клиники?
Медсестра даже не посмотрела в сторону Полундры, не сделала вида, что вспоминает, сомневается.
— Нет, — мотнулись кудряшки у нее на лбу, —
Прокурор оторопел и дал возможность адвокату задать еще вопрос. Адвокат подошла к медсестре, показала ей фотографию.
— Да. Этот человек приходил забирать немого, — сказала та.
Адвокат пояснила присутствующим — на снимке Сэр.
— Но вы на следствии, — пришел в себя прокурор, — показывали на подсудимого.
— Меня следователь уговорил, — сказала сестра, — я такая внушаемая…
В зале сидел человек и старался не выделяться. Он знал судей, прокурора и не хотел лишний раз светиться своим присутствием. Кивал на каждое слово, сказанное крашеной медсестрой. Это был Авторитет. Он знал цену каждому слову свидетельницы, потому что виделся с ней только вчера вечером.
Снова все оживились с упоминания о личности Шиша. Многие уж и забыли про него.
— Человек дает телеграмму с точным номером выигрыша. Приезжает специально в город. Узнает у вдовы местонахождение билета, раскапывает могилу. А выигрышный билет оказывается у вашего подзащитного. Не странно ли? — говорил прокурор.
— Не было ничего этого! — сказала адвокат.
Хоть к ней уже привыкли, но это было слишком. Даже для москвички. Тем более Тихонша только глухим не рассказала в городе о беге в мешках, пожарнике из Каменец-Уральского, о глупой своей забывчивости, по которой билет оказался в могиле.
— Читаю! — зычно провозгласила адвокат. — Заметка из газеты «Уральский следопыт»: «…в три часа ночи летательный аппарат в форме тарелки завис на уровне балкона третьего этажа. От него шел голубой свет и слышалось легкое жужжание. Неизвестное существо в блистающем костюме предложило Анатолию Адольфовичу пройти в тарелку. Причем существо не говорило, но Шиш понимал его без слов. Вероятно, имел место паранормальный способ передачи информации. Он не чувствовал враждебности в действиях инопланетянина и последовал за ним…» И так далее…
— Дальше! — попросили из зала.
Всем было интересно, чем закончилось.
— Тишина в зале! — рявкнул судья.
Шиша бросила жена из-за его глупостей, его уволили из пожарной команды — он не ездил тушить пожары, если на небе звезды раскладывались нехорошим образом. Что стоит такому вычитать номер выигрышного билета, вообразить себя его хозяином, приехать тревожить покой бедной вдовы?
Оставалась, правда, сама бедная вдова Тихонова. Но никто не сомневался, адвокатша сумеет найти на своем столе бумажку, и все узнают про нее какую-нибудь дрянь. Мало ли. Может, она сумасшедшая, может, тайком пьет горькую, и ей не то что билеты лотереи — черти кажутся. Никто не угадал, ни один человек.
Тихонша вошла в зал мелкими шажками. На ней был черный платок, черное платье.
— Не волнуйтесь, — подбодрила ее адвокат, — вы писали, что билет, номер 067 серия 050426, по небрежности остался в костюме покойного мужа.
— Да, — пролепетала перепуганная Тихонша, — мне так казалось…
— А на самом деле?
Тихонша махнула рукой, приложила платочек к глазам, всхлипнула.
— На самом деле я нашла свой билет вчера под половиком.
— Передайте его мне.
Тихонша засеменила к ней. Полундра злобно ухмыльнулся, глядя на суд и на глупый народ в зале. Незаметно благодарно кивнул Авторитету.
— Вот! — Адвокат подняла над головой маленький синий клочок бумаги. — Вот этот ничего не выигравший билет явился причиной всех событий!
Она на глазах у всех разорвала его на мелкие кусочки.
Винт плюнул, пошел на вокзал. Дома его ждали большие неприятности…
Глава седьмая
Последняя
Полундра на радостях закатил грандиозную попойку. Его повязали под утро. Он гонялся за тремя своими товарищами с заряженным пистолетом. С тех пор его не видели. Пропал, сгинул.
Конов не забыл про Гришу. Устроил его к сектантам. Они появились незаметно вместе с иностранцами и были богатые. Придешь к ним на проповедь — тебе или книжку, или гуманитарную помощь. Все бы ничего, но уж больно долго надо было слушать их представления. Подарки выдавали только в конце. Они объявили, что вылечат Гришу, а то в него вселились черти. Умора была, когда Гриша с ихним проповедником прыгали по сцене. Издалека и не отличишь, кто из них припадочный. Дважды объявлялось на весь город о его полном излечении. Но Гриша подвел, а может, просто черти в нем сидели неподдающиеся. Только как он был придурком, так и остался. Тогда они решили заняться над ним милосердием и взяли истопником в молельный дом. Одевали Гришу в гуманитарную помощь, кормили как на убой и вечно заявляли в милицию о его похищении. Хотя это было никакое не похищение, просто Грише они смертельно надоедали, и он сбегал в Париж. Через неделю импортные тряпки на нем становились вполне отечественными. Он носился по кладбищу и орал, как прежде, наводил порядок. К холодам, когда некуда было деваться, возвращался к сектантам. «Вот он, блудный сын!» — кричал проповедник в телевизоре. У них каждую субботу была местная передача. Гриша изображал блудного сына, но весь город знал, что он — Гриша с кладбища, и никто не верил. Кроме самих сектантов.
Когда Кухня и Винт шли в центр, всегда проходили дом Тихонши. Она видела их пару раз и написала заявление, что они специально ходят подглядывать, чтоб поджечь дом.
Дом у нее теперь был лучший на всей улице. Двухэтажный и каменный. Его и захочешь — не подожжешь.
Уж сколько он стоил по нынешним ценам — страшно подумать. Тихонша всем рассказывала, что получила наследство из Америки. Никто не верил.
Гриша скрывался вторую неделю. Оброс, по обычаю, по самые уши, колом стояли на голове жесткие волосы, а из правой штанины торчало грязное колено — он зацепился за что-то и выхватил кусок из брюк. Дымила свалка, дрались вороны, не поделили какую-то падаль, солнца оставалось кусочек. Гриша завороженно смотрел в костер.
— Милиционер родился, — нарушил молчание Винт.
— Как ты сказал? — не понял Кухня.
— Это когда люди говорят-говорят, суетятся-суетятся, потом вдруг замолкнут. Тогда считается, милиционер родился.
— А-а-а…
Закипел чайник над костром. Да сразу так сильно, кипяток выплеснулся на огонь. Гриша бросился снимать, обжегся, затряс рукой. Конечно, все у него стали виноваты. Разорался, замахал своими граблями. Посылать его за чаем в таком состоянии нечего было и думать. Винт пошел в будку.