Двоедушница
Шрифт:
Когда боль ненадолго отступала, я прислушивалась к звукам снаружи, но я была слишком слаба, чтобы различить хоть что-то, что дало бы мне подсказку о том, что стало с моими друзьями: добрался ли этот монстр до них, или они ещё сражались, держались из последних сил, ведь они были бойцами сильными телом и ещё сильнее духом.
Прохладные капли дождя, принесённые ветром, упали мне на губы. Дождь так хорошо пах, а я так хотела пить, что слизала их. Они были такими сладкими, даже странно, ведь это был всего лишь дождь. Всего лишь летний дождь.
Вознесение
Но битва ведь никогда не шла за мою душу, она шла за моё сознание. Да, я боялась себя и своих способностей, своей темноты и её глубины, но я это я, и не важно, что я могу или не могу. Важно лишь то, чего я хочу или не хочу, а я хотела жить не как чья-то марионетка, и не в страхе, что кто-то придёт за мной. Я хотела жить будущим, а не повторять в настоящем сценарий прошлого.
Неожиданно я вновь почувствовала себя: своё тело целое и невредимое, своё сознание светлое и беспристрастное, свою душу, одну и другую, совсем не страшные и не чудовищные, а просто мои.
Сделав глубокий вдох, я открыла глаза, и мир засверкал в зелёном спектре. Никогда раньше я не видела так чётко, как сейчас. Никогда раньше я не чувствовала в руках столько силы, чтобы сорвать ошейник. Никогда раньше я не чувствовала столько магии вокруг.
Она была везде: в старых камнях, из которых были возведены стены, в ветре, колыхающем паутину под потолком, в дожде, мелко моросящем на улице, зовущем меня коснуться босыми ногами влажной травы.
Ржавые петли заскрипели, и дверь, пролетев через всю комнату, выпала через разрушенную взрывом стену. Игорь, едва держась на ногах, весь покрытый кровью подбежал ко мне.
— Родная моя, — прошептал он, крепко прижимая меня к себе.
— Ты не сдержал обещание, — прошептала я в ответ, прижимаясь щекой к его шеи. Игорь улыбнулся и поцеловал мою макушку.
— Прости, я не мог иначе. — Снаружи донёся рёв полный боли: кто-то страдал.
— Он там, — сказала я, всматриваясь за стену. — Я должна идти. — Игорь вцепился в меня изо всех сил.
— Нет! — с мукой в голосе, сказал он. — Нет, Нина! Некроманты уничтожены, белолилейников почти не осталось, мы можем…
— Отпусти, — прошептала я, глядя ему в глаза. Сколько же в них было всего! — Отпусти, Игорь! Отпусти меня! Ты должен меня отпустить! — Скривившись как от самой мучительной боли на свете, он медленно расжал руки. Погладив его по щеке, я подошла к разбитой стене и спрыгнула вниз.
Мокрая трава приятно холодила подушечки лап. Пахнущий дождём ветер ерошил шерсть. Моё тело было крупнее и сильнее, чем раньше, и земля вибрировала под моей поступью. Я слышала её стоны из самых недр, и чувствовала силу, которую она давала мне.
Проходя мимо лежащих тел, я старалась не смотреть на их лица: они уже не принадлежали нашему миру, и моя, как и ничья вообще, помощь им была уже не нужна.
У кромки леса шла ожесточённая борьба: Хозяин леса, принявший своё истинное обличие Зелёного Бога, сражался с некромантом. Весь лич был уничтожен Игорем, и волчье тело, сотканное из листвы и коры, добивало последнего. Его конец был предрешён, и я пошла туда, где над серебристо-белым телом ирбиса, клубился чёрный дым.
Он не имел формы и объёма, очертаниями напоминая огромную летучую мышь. Пустые глазницы безразлично смотрели на неподвижное тело.
— Любовь моя, как ты прекрасна, — восхищённо промолвил он. Его рот был неподвижен, но я знала, что он улыбался.
— Ты был прав, — ответила я. — Мне не стоило бояться.
Дождливая июльская ночь на Ивана Купала озарилась молниями, очерчивающими высоким зелёным пламенем круг, отделяющий нас от остального мира.
— Ты этого не сделаешь! — Витольд рассмеялся, и из его чёрных ноздрей посыпались искры. — Ты не убьёшь меня! Мы созданы друг для друга!
— Мне не нужно тебя убивать, — ответила я, втягивая воздух. — Ты уже мёртв давным-давно.
Достигнув высочайшей концентрации в лёгких, воздух вышел из меня вместе с оглушительным рыком, сдувая чёрный дым с бездушного создания. Зелёное пламя прошло сквозь меня, сужаясь вокруг Витольда, принявшего человеческий облик.
— Маленькая дрянь! — злобно закричал он, тщетно пытаясь вырваться из огненных оков. — Ты не посмеешь! Тебе не хватит сил!
Я снова зарычала, и земля задрожжала: огненная ловушка закружила зелёными кольцами, поднимаясь вверх до воронки тяжёлых грозовых туч. Серые полупрозрачные волки, создания не нашего мира, вышли из-за моей спины и рысью побежали к Витольду.
— Прах к праху, — выдохнула я.
— Нет! — заревел он. Они прыгнули прямо в кольцо, и волна зелёного света прокатилась по изрытому битвой полю.
Когда земля и пыль осели, и на небе засияли звёзды, на том месте, где стоял Витольд, остался лишь пепел и чёрный песок. Не живой, не мёртвый, человек без души исчез, поставив жирную точку в истории, взявшей своё начало более четырёхсот лет назад в этом самом месте.
***
Стоял тёплый сентябрьский день. Подъездная дорожка к дому была усыпана золотым листопадом, поблёскивая в лучах яркого утреннено солнца.
Игорь безуспешно подгонял меня и девочек собираться быстрее, но девочки есть девочки, и всё у нас должно было быть идеально.
— Аннушка, милая, зайку лучше оставить дома, — сказала Евгения Павловна, когда мы втроём спустились вниз. — В школе ему будет скучно! — Аня скорчила недовольную гримасу и нехотя отдала плюшевую игрушку Игорю.
— Так-то лучше, — улыбнулась Евгения Павловна, поправляя ей бантики.
— Вера, золотко, что случилось? — спросила у неё Рита, заметив слёзы на худеньком личике.