Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
— Она была там, — сказал Рис. — Когда запечатывался Котел. Уходя... туда, куда мы ушли.
Из Амрен потекла вода, и ее вырвало на скалистую землю. Мор хлопала ее по спине, помогая ей избавиться от содержимого желудка.
— Так что я протянул ей руку, — тихо продолжил Рис. — Чтобы посмотреть, захочет ли она вернуться.
И когда Амрен открыла глаза, когда Вариан издал сдавленный стон облегчения и радости –
Я знала — что она отдала, чтобы вернуться. Она стала просто Высшей Фэ.
Ее серебряные глаза были чистыми. Неподвижными. В
Обычное существо, никаких следов ее бывшей силы.
И когда Амрен улыбнулась мне... Я подумала, что это могло быть ее последним даром.
Что это все... все это могло быть даром.
ГЛАВА
78
Среди огромного поля трупов и раненых было одно тело, которое я хотела похоронить.
Только Нэста, Элейн и я вернулись на ту поляну после того, как Азриэль дал ясно понять, что битва окончательно завершилась.
Попытавшись взять себя в руки, я позволила Рису исчезнуть из моего поля зрения, чтобы проконтролировать наши разрозненные армии, выяснить, кто умер, а кто выжил, и навести некое подобие порядка.
Я готова была умолять Риса пойти с нами, чтобы мне не приходилось выпускать его руку, за которую я крепко ухватилась после того, как услышала его прекрасное, ровное сердцебиение, снова звучавшее в его теле.
Но эта задача, это прощание... В глубине души я знала, что там должны быть только мои сестры и я.
Так что я выпустила руку Риса, поцеловала его раз, второй, и оставила его в военном лагере помочь Мор дотащить едва стоящего Кассиана до ближайшего целителя.
Нэста наблюдала за ними, когда я добралась до нее и Элейн на окраине лагеря, где начиналась роща. Это она каким-то образом исцелила Кассиана после того, как отрезала голову королю? Или это бессмертная кровь Кассиана и повязки Азриэля исцелили его достаточно, чтобы он стоял, даже со сломанными крылом и ногой? Я не спросила свою сестру, и она не ответила, когда взяла ведро воды из все еще окровавленных рук Элейн, и я последовала за ними через деревья.
Тело Короля Хайберна лежало на поляне, и вороны уже собирались возле него.
Нэста плюнула на него, прежде чем мы приблизились к нашему отцу. Вороны едва успели отлететь вовремя.
Крики и стоны раненых были приглушенным шумом — другой мир, отдаленный от солнечной поляны. От крови, все еще свежей на мхе и траве. Я постаралась не обращать внимания на металлический запах — крови Кассиана, крови короля, крови Нэсты.
Только наш отец не истекал кровью. У него не было такой возможности. И Мать проявила небольшое милосердие, потому что вороны еще не принялись за него.
Элейн молча вымыла его лицо. Причесала его волосы и бороду. Привела в порядок его одежду.
Где-то она нашла цветы. Она положила их ему на голову, на его грудь.
Мы смотрели на него, не издавая ни звука.
— Я люблю тебя, — прошептала Элейн ломающимся голосом.
Нэста ничего не сказала, а выражение ее лица было нечитаемым. В ее глазах были тени. Я не сказала ей, что увидела — позволила им самим рассказать мне все, когда они будут готовы.
Элейн выдохнула:
— Должны мы... прочитать молитву?
Я вспомнила, что таких вещей в человеческом мире нет. Мои сестры не знали молитв. Но в Прифиане...
— Мать примет тебя, — прошептала я, извлекая из памяти слова, которые не слышала с того дня в Подгорье. — Пройди через ворота; почувствуй бессмертную землю молока и меда.
Пламя заискрилось под моей рукой. Это все, что я могу сделать. Все, что осталось.
— Не бойся зла. Не чувствуй боли.
Мои губы дрожали, когда я выдохнула:
— Войди в вечность.
Слезы текли по бледным щекам Элейн, когда она поправила выбившийся цветок, хрупкий, с белыми лепестками, на груди нашего отца, а затем вернулась ко мне и кивнула.
Выражение лица Нэсты не изменилось, когда я подожгла тело нашего отца.
Ветер начал развевать его прах через считанные секунды.
Мы долго смотрели на выжженный участок земли, и солнце над нашими головами поднималось все выше.
Позади нас трава зашелестела от шагов.
Нэста развернулась, но –
Люсьен. Это был Люсьен.
Люсьен, изможденный и окровавленный, жадно глотающий воздух. Как будто он бежал сюда от самого берега.
Его глаза нашли Элейн, и его плечи слегка опустились. Но Элейн только обняла себя и осталась стоять рядом со мной.
— Ты ранена? — спросил он, подходя ближе.
Осматривая ее руки, на которых запеклась кровь.
Он остановился, заметив отрубленную голову Короля Хайберна на другом краю поляны. Нэста все еще была в его крови.
— Я в порядке, — тихо сказала Элейн.
И затем спросила, заметив, что он в крови, его одежда разорвана, а оружие еще не очищено:
— Ты –
— Ну, я хотел не сражаться в битвах весь остаток своей жизни, но... да, я не пострадал.
Слабая улыбка расцвела на губах Элейн. Но Люсьен заметил обгорелую траву за нами и сказал:
— Я слышал — что произошло. Сожалею о твоей потере. Потере для всех вас.
Я просто подошла к нему и обвила его шею руками, даже если это было не то объятье, на которое он надеялся.
— Спасибо тебе — что пришел. На битву, я имею в виду.
— Мне нужно рассказать тебе одну чертовски хорошую историю, — сказал он, крепко сжимая меня. — И не удивляйся, если Васса припрет тебя к стенке, как только разберется с кораблями. И сядет солнце.
— Она действительно –
— Да. Но твой отец, будучи посредником... — он грустно, едва заметно улыбнулся, глядя на сожженную траву. — Ему удалось договориться с хозяином Вассы, чтобы она пришла сюда. На какое-то время, но... лучше, чем ничего. Но да — королева ночью, жар-птица днем. — Он выдохнул. — Отвратительное проклятье.