Двор. Книга 2

Львов Аркадий Львович

Зашел Адя, обнял дядю Иосифа за плечи и просил успокоиться, но от этой просьбы дядя Иосиф раскричался еще громче, кавалерийский голос можно было услышать через все стены, и во дворе наверняка слышали.

— Иосиф, — Аня изо всех сил прижимала ладони к щекам и умоляла взять себя в руки, — Иосиф, не лей воду на мельницу.

— Мне плевать на его мельницу, — заорал в ответ Иосиф, — и пусть лучше твой Овсеич возьмет свои слова обратно, иначе будет такое, что еще мир не видел!

— Ой, какой глупый человек, — Аня сидела на стуле и раскачивалась, — недаром говорят, язык мой — враг мой.

— Жена, — наконец, немного

успокоился Иосиф, — четыре года ты воевала на фронте, получила инвалидность на всю жизнь, так объясни мне: откуда в тебе такая осмотрительность и осторожность? Почему ты постоянно должна оглядываться на какого-то Дегтяря?

— При чем здесь оглядываться! — громко сказала Аня. — Просто большое уважение к человеку, который всю свою жизнь отдает другим и ничего не требует взамен.

— Ничего? — удивился Иосиф.

— Ничего, — повторила Аня.

— Значит, — скривился Иосиф, — твое уважение и то, что ты Овсеича слушаешься больше, чем собственного мужа, а его мнение для тебя главнее, чем мое, — это, по-твоему, ровным счетом ничего?

Адя засмеялся и сказал: из дяди Иосифа может выйти софист не хуже самого Сократа, который с таким мужеством стоял за истину, что в конце концов должен был по собственной воле принять смертельный яд.

— Ципун тебе на язык! — схватилась Аня. — Иди в свою комнату, садись делать уроки.

Адя ответил, что сейчас он как раз готовится к практическим занятиям по «Краткому курсу», завтра семинар, а преподаватель требует от студентов, чтобы приводили примеры об антагонистических и неантагонистических противоречиях из окружающей жизни.

— Ты не умничай, — рассердилась Аня. — Тебе дали учебник, дали книжку, а приводить собственные примеры будешь, когда сможешь сам зарабатывать на жизнь и заведешь свою семью.

Нет, покачал головой Адя, преподаватель требует на каждом семинаре факты из конкретной действительности, так что откладывать нельзя.

Иосиф целиком поддержал Адю и сказал, что он прав на тысячу процентов: пусть думают своими мозгами, а не ждут, пока будут пережевывать папа с мамой.

— Так, так, — подтвердила Аня, — давай сбивай мальчика с дороги, тебе недостаточно, что ребенок один раз остался сиротой.

После этих слов Аня спохватилась, Адя наклонил голову, как тот упрямый бычок, и злыми глазами смотрел исподлобья.

— Ребенок! — подмигнул Иосиф. — Какой он ребенок: здоровый буц — ему уже пора скоро своих детей делать. Дитя, подойдите ближе.

Адя подошел, дядя Иосиф крепко обнял, потрепал за чуб и сказал: тут один человечек, живет на Большой Арнаутской, угол Ленина, продает мотоциклетку, немецкая марка «Цундап», надо зайти посмотреть. У студента найдется свободная минута, чтобы заглянуть вместе?

— Как тебе нравится? — возмутилась Аня. — Он спрашивает у него, а у меня ты спросил?

— Тебе тоже нужна мотоциклетка? — удивился Иосиф. — Пожалуйста, купим две и спаруем, будет, как у хорошей кобылы, четыре ноги.

С мотоциклетом сложилось так удачно, как будто сам Бог подсказал: накануне Дня Сталинской Конституции Иосиф принес человеку деньги, а буквально через неделю правительство издало постановление об отмене карточной системы и денежной реформе — один новый рубль за десять старых. Человек с гвалтом прибежал во двор, требовал мотоцикл обратно, многие соседи взяли его сторону и тоже требовали, чтобы Котляр вернул мотоцикл, иначе получается

просто грабеж, но Иосиф предлагал всем недовольным обратиться в центральную прачечную — там круглосуточно принимают жалобы. Больше всех кипела Дина Варгафтик, называла Иосифа жуликом и низкой сволочью, но сама же объясняла, что ничего удивительного здесь нет: деньги всегда шли к деньгам — так было и так будет.

В воскресенье собрались в большом коридоре на втором этаже, Иона Овсеич сердечно поздравил всех жильцов с денежной реформой и отменой карточной системы — новым крупным шагом по пути благосостояния и дальнейшего подъема. Несмотря на то, что в годы войны враг всячески пытался подорвать нашу экономику, фабрикуя в огромных количествах фальшивые советские денежные знаки, и способствовал тем самым временному оживлению на бывшей оккупированной территории черного рынка и спекуляции, партия и правительство, в интересах рабочего класса, колхозного крестьянства, а также всех трудящихся, сделали все необходимое, чтобы сохранить на прежнем, довоенном уровне заработную плату и цены на товары широкого потребления и, одновременно, сочли возможным произвести обмен денег в соотношении десять старых рублей за один новый рубль. Здесь не надо быть большим математиком, чтобы посчитать: тот, кто живет на свои трудовые доходы, при обмене практически ничего не теряет, и, наоборот, всякого рода спекулянты, дельцы и барыги теряют тем больше, чем больше они наворовали.

Советский народ ответил глубокой благодарностью на новое проявление заботы партии и правительства, однако нашлись и такие, в том числе у нас во дворе, которые лезли из кожи вон, чтобы урвать как можно больше не только у частных граждан, но и у государства, и в самые последние дни, накануне реформы, ухитрились вложить свои капиталы в сберкассу, где первые триста рублей менялись один к одному, а последующие три тысячи — на льготных условиях.

— Анна Котляр, — Иона Овсеич демонстративно отвернулся, — можешь поднять голову, мы на тебя не смотрим.

Люди засмеялись, потому что все получилось как раз наоборот: до этого Аня держала голову ровно, а теперь, когда Иона Овсеич отвернулся, действительно опустила.

— Товарищи, — Иона Овсеич прищурил глаз, руки сложил на животе, чуть-чуть играли пальцы, — я думаю, дадим слово Анне Котляр, послушаем, что она хочет сказать нам.

Аня, наконец, подняла голову и сказала, что никаких денег накануне реформы они в сберкассу не заносили, ибо не могли знать заранее, какие там будут условия, льготные или нельготные, кроме того, в сберкнижке стоит число, когда принят последний вклад, и она не делает из этого тайны: пожалуйста, кто хочет убедиться, может посмотреть.

Иона Овсеич поблагодарил за полную откровенность и доверие, но при этом подчеркнул, что имеется закон о тайне вкладов и нарушать никто не позволит. Ну, а если к тому же учесть, что существует такой вид вклада, как на предъявителя, когда имя остается в секрете от самой сберкассы и даже государства, стало быть, можно иметь и две, и три, и пять книжек, следует только удивляться, за каких простачков принимают нас Котляры, добровольно соглашаясь на ревизию и контроль.

Аня сказала, она клянется жизнью, что говорит всю правду, а в сберкассу они действительно заходили, но не для того, чтобы положить деньги, а наоборот, снять: как раз купили Аде мотоциклет, и надо было уплатить.