Двор. Книга 3

Львов Аркадий Львович

— Да, Степан, — ответил доктор Ланда, — были. Я говорил, что никаких связей с братом со времени его отъезда не имел и не имею по сей день, просил обратиться к соседям, которые за столько лет могли бы что-то заметить или узнать. Как поступило следствие, не знаю. Весь месяц март, до первых дней апреля, по этому пункту имели место визиты новых следователей, но физические приемы дознания в этот период были полностью изъяты. А что касается «Джойнта», — развел руками доктор Ланда, — люди старшего поколения, вероятно, хорошо помнят: в годы разрухи, после революции и гражданской войны, «Джойнт» был благотворительной организацией, которая спасла миллионы людей от голодной смерти.

Клава Ивановна подтвердила: да,

она сама хорошо помнит, что советское правительство поддерживало «Агро-Джойнт», который открывал ремесленные школы, медицинские пункты, библиотеки до середины тридцатых годов и даже немножко позже. Теперешний «Джойнт» — это совсем другое, и не надо путать.

Степан вспомнил, он сам в те годы несколько раз обедал с хлопцами-евреями в столовых сельхозкоопера-ции «Джойнта» под Херсоном и в Крыму. Воспоминания остались хорошие. Про теперешний «Джойнт» он читал в газетах, что это американская организация, которая засылает шпионов и агентов разведки в СССР и страны народной демократии. Ну, в истории, особенно после войны, сказал Степан, все быстро меняется. С Рузвельтом и Черчиллем была антигитлеровская коалиция, а теперь железный занавес. С Югославией, с Тито были родные братья, а теперь Тито и Ранкович — агенты, холуи империализма. Лаврентий Берия был первый соратник Сталина, а тоже оказалось, что предатель, агент империалистов, находился у них на службе.

— Зато, — подвел итог Степан, — с нашим доктором Ландой получилось наоборот: захомутали, чуть кандалы не нацепили, а потом — пардон, Ланда, вертайтесь до дому.

Степан махнул рукой, засмеялся, люди тоже засмеялись, многие захлопали, поддевая локтями своих соседей, чтоб поддержали аплодисменты, Иона сложил руки рупором и закричал сиплым голосом биндюжника со Староконного базара: «Аи да Степан! Молодец!»

Федя Пушкарь сидел неподалеку от Ионы, окликнул его, хитро прищурил глаз и, кивая на Степана, сказал, что купленный сионистами, пусть поставит пол-литра, а иначе дадим знать, куда надо, чтоб установили, в какой валюте получает — в долларах или в израильских фунтах. Ионе идея понравилась, и со своей стороны предложил Феде присоединиться к сионисту Степану Хомицкому, чтобы добавить еще пол-литра, как раз получится на троих, и отметить новые перемены в нашей жизни, которые каждый сегодня видит своими глазами.

Майор Бирюк не мог слышать разговора Ионы с Федей Пушкарем, но как раз в это время поднял руку и потребовал, чтобы Малая дала ему слово, так что получилось, как будто специально ожидал подходящего момента.

— Только что, — сказал майор Бирюк, — мы все здесь слышали, как три разных человека, не будем называть по именам, вспоминали в один голос, какая хорошая, какая заботливая к людям еврейской национальности была американская сионистская организация «Джойнт», которая спасала голодных от смерти, давала хлеб, открывала школы и библиотеки. «Агро-Джойнт», напомнили нам, функционировал на нашей советской земле до середины тридцатых годов и позже. А кто поддерживал? Как получилось такое совпадение, что в эти самые годы у нас на Украине, где в свое время «Джойнт» с особенным размахом развернул свою работу среди граждан еврейской национальности, партийной организации Украины, которой тогда руководил товарищ Хрущев, пришлось железной метлой расчищать грунт от троцкис-тско-бухаринского чертополоха и бурьяна!

— Бирюк, — перебила Клава Ивановна, — мы понимаем, в чей огород ты бросаешь камни. Но я сказала и могу повторить еще раз, что до войны было одно, а теперь с «Джойнтом» другое, и не надо перегибать палку.

— А я, товарищ Малая, — еще больше повысил свой голос майор Бирюк, — в те годы был курсантом артиллерийского училища на Фонтанской дороге и хорошо помню, как комбриг Штернберг возил нас в еврейский сельхозкооператив «Фрайгайт», в Раздельнянском районе, два

часа езды на полуторках от Одессы, где нам с гордостью показывали американскую сельхозтехнику, якобы переданную в дар. А через пару месяцев выяснилось, что комбриг Штернберг, который имел родичей в Америке, был связан с командармом Ионой Якиром, и оба были расстреляны как враги народа. Вот такие нити были у американского «Джойнта», который действовал под маской благотворительности. Попутно напомню, что у Штернберга и Якира были давнишние связи с известным артистом Михоэлсом.

Во дворе поднялся заметный шум, присутствующие стали требовать, чтобы ответ дал доктор Ланда.

— Семен Александрович, — обратилась Клава Ивановна, — люди хотят услышать твой ответ. Говори.

— Собственно, — сказал доктор Ланда, — ответ уже был дан в апреле в газете «Правда». Газета «Правда» особо указывала, что народный артист СССР Михоэлс, которого прежде представляли как связующее звено между «врачами-убийцами» и «Джойнтом», был оклеветан, все возведённые против него обвинения оказались ложными. Рюмин и следственная часть МГБ вели дело при жизни Сталина, их никто не останавливал, хотя было очевидно, что они пытались разжечь в нашей стране чувства национальной розни и вражды. Не надо лишний раз уточнять, кто по национальной линии оказался при этом в негативном фокусе.

— Ланда, — перебила Клава Ивановна, — хорошо, что ты вспомнил про Соломона Михоэлса, но не все люди, даже сами евреи, сегодня еще помнят, что до последнего дня Михоэлс был председателем Еврейского антифашистского комитета, пока в 1948 году окончательно не закрыли.

— Малая, — откликнулся с места старый Чеперуха, — надо иметь такую память, как у тебя, чтобы с утра до вечера держать все факты в голове! Доктор Ланда имеет с кого брать хороший пример. Пусть покажет.

— Иона, сиди на месте, — приказала Клава Ивановна, — и не выскакивай со своими советами. Ланда, твоя очередь. Говори.

Прежде всего, сказал доктор Ланда, уместно напомнить товарищу Бирюку, что организация «Джойнт» в двад-цатые-тридцатые годы звала евреев к земледелию и содействовала созданию еврейских сельскохозяйственных поселений в Советском Союзе, а это противоречило целям сионистского движения, которое призывало евреев к переселению в Палестину с тем, чтобы создать там свое собственное государство. А за несколько лет до войны «Агро-Джойнт» сам закрыл свои конторы в СССР.

— Так что, — сделал заключение доктор Ланда, — троцкистско-бухаринские чистки, которые железной метлой проводила партийная организация Украины под руководством товарища Хрущева, пришлись на то время, когда активное присутствие «Джойнта» в нашей стране уже отошло в прошлое.

— В прошлое, — с ходу возразил майор Бирюк, — это по анкете самого «Джойнта», который в предвоенные годы вынашивал планы создать еврейскую автономию в Крыму. А после войны, когда страна залечивала раны после невиданных разрушений, причиненных гитлеровским нашествием, американский «Джойнт», при участии небезызвестной Голды Меир, через своих сионистских агентов в Москве опять вернулся к своей затее: создать в Крыму еврейскую автономию, чтоб иметь открытые дороги в Хайфу и другие порты Средиземного моря.

— Уважаемый Андрей Петрович, — улыбнулся Семен Александрович, — эти раскладки следствие приписывало доктору Ланде, добиваясь с помощью своих приемов чистосердечного признания. Но сегодня, как видите, мы все вместе в одном дворе и ведем дружескую дискуссию.

— Ланда, никакой дискуссии нет, — поправила мадам Малая, — а есть просто разговор, который ведут между собой старые соседи после того, как некоторое время не виделись и есть о чем поговорить.

После поправки, которую большинство присутствующих одобрило, получилась небольшая пауза. Адя Лапидис тут же воспользовался и обратился прямо к доктору Ланде: