Дворец, где разбиваются сердца
Шрифт:
– Снимите шляпу, – приказала Кордеро. – И без фокусов! Я выстрелю, если вы сделаете хотя бы одно подозрительное движение.
Незнакомец повиновался. Перед ней находился отец Теренсио собственной персоной – однако не в облачении католического священника, а в цивильном костюме.
– Падре? – изумленно проговорила Николетта. – Значит, это вы?
– Это я, – ответил священник безжизненным голосом приговоренного. – Это я!
Он поднес руки к лицу и зарыдал. Появились Эльке и Родриго. Они не меньше самой Николетты были ошарашены тем,
Скупщик краденого развернул пакет, на столе перед ними воссияла золотая, усыпанная драгоценными камнями дароносица. Хозяин лавки причмокнул, достал лупу, вставил ее в глаз и стал изучать камни.
– Это, вне всякого сомнения, подлинник. Дароносица из монастыря. Какие изумительные камни! Поразительно, просто поразительно!
Николетта велела священнику сесть, тот повиновался и опустился, все еще рыдая, на стул. Эльке приподняла тяжелую кованую крышку дароносицы. На темно-красном бархате лежал длинный гвоздь, покрытый ржавчиной и чем-то похожим на старую кровь. Если верить легенде, этим гвоздем был распят Иисус.
– Это стоит целое состояние! – сказал завистливо скупщик краденого. По его тону чувствовалось, что он сожалеет о том, что столь прибыльная сделка не состоялась. – Коллекционеры бы отвалили за эту дароносицу и гвоздь от голгофского креста кучу денег!
Священник успокоился. Нико велела Родриго и хозяину лавки покинуть кабинет. Они остались вдвоем с Эльке. Отец Теренсио медленно произнес, глядя в пол:
– Вы, наверное, презираете меня? Хуже того, я сам презираю себя!
– Вы похитили дароносицу? – спросила Николетта.
Священник кивнул:
– Да, это сделал я. Никто не знает... Но нечистый завладел моим разумом, я не могу прожить и недели без того, чтобы не зайти в казино или не сделать ставку на скачках. Я знаю, что как священник не имею на это права, но не могу совладать с собой. У меня очень большие долги, заплатить которые я не в состоянии. Я занял огромные суммы у различных типов, подобных владельцу этой лавки. Все сроки давно прошли, и мне сказали, что если я в течение двух недель не отдам все долги, то меня убьют... Поэтому... Поэтому я и решился на то, чтобы похитить дароносицу. А затем продать и сполна расплатиться с кредиторами.
Отец Теренсио снова всхлипнул. Эльке испытывала одновременно жалость и презрение к этому слабому духом человеку.
– Я проник в капеллу ночью. Той самой ночью... Сестра Фернанда молилась перед статуей Девы Марии. Я дождался, когда она уйдет, а затем взял дароносицу с алтаря. Но на выходе я заметил, что сестра Фернанда возвращается. Я спрятался, благо, что капелла плохо освещена.
– Но она все же вас застигла врасплох, за что вы ее и убили! – сказала Николетта.
Священник воскликнул:
– Конечно же, нет! Сестра Фернанда что-то забыла на полу около статуи, кажется, очки или нечто подобное. Я стоял во тьме и все видел. Я видел, как к ней подошел убийца, затянул у нее на шее бечевку и... И придушил бедняжку. А я все это время, не смея шелохнуться, стоял и наблюдал за тем, как он убивает несчастную. Он легко справился с сестрой Фернандой, меньше чем через десять секунд она была мертва. Он положил ее на пол и вышел прочь. Я слышал его учащенное дыхание, когда он проходил мимо меня!
– Он? – спросила Эльке. – Почему вы говорите, что это был он? Ведь сестра София, покончившая с собой, призналась, что это она совершила убийство.
Священник ответил:
– Я не видел его лица, но я могу поклясться, что это был мужчина. Нет, будь это сестра София, я бы узнал ее. Это был мужчина! Я не видел его лица, но я ощущал зло, которое исходило от него.
Он снова закрыл руками лицо и зарыдал. Николетта жестко сказала:
– Падре, ради всего святого, почему мы должны вам верить? Кто докажет правдивость ваших слов? Вы могли сами убить сестру Фернанду, которая застала вас на месте преступления, и теперь валить все на мифического преступника, или вы действительно могли стать свидетелем убийства, но убийцей могла быть только сестра София!
– Да нет же, говорю вам! – сказал священник. – Понимаете, я не видел лица, но я запомнил походку, движения... Это мужчина! Поэтому-то я был так шокирован, узнав, что сестра София покончила с собой, признавшись в убийствах, в том числе и смерти сестры Фернанды.
– Скорее всего сестра София вовсе не кончала с собой, – произнесла задумчиво Николетта. – Ей помогли это сделать. Как же все просчитано! Секретарша аббатисы умирает, оставляя недвусмысленное признание с покаянием во всех убийствах и краже дароносицы. А на самом деле кто-то отравил ее, как пытался сделать это и с сестрой Урсулой! И признание – оно написано не от руки, а набрано на компьютере!
– Значит, убийца все еще разгуливает на свободе, – сказала Эльке. – Или это вы, отец Теренсио, были сообщником сестры Софии и сами убили ее, не желая делиться частью награбленного, а теперь выдумываете сказки про таинственного незнакомца?
– Я клянусь вам! – произнес священник. – Да, я пошел на преступление, я украл и хотел продать святыню, но я никого не убивал!
– Вы видели, как убивают, и не помешали этому, – сказала Николетта. – Отец Теренсио, мне придется вас арестовать.
Священник начал негромко читать молитву. Он уже смирился с тем, что пойман, и это, казалось, принесло ему успокоение. Эльке тем временем осторожно перевернула дароносицу. Но на ее дне ничего не было – никакой буквы или надписи. Комиссарша внимательно исследовала реликвию. Или Альваро пошутил? Но где же еще один ключ к разгадке тайны?
Эльке снова раскрыла дароносицу. Ее внимание привлекли три знакомые буквы – AMD, выгравированные на внутренней поверхности крышки. Она провела по ним пальцем. В этот момент раздался еле слышный щелчок, и одна из панелей внутри ларца отскочила. Эльке отпрянула, едва не выронив дароносицу.