Дворец Посейдона

Тимайер Томас

11

Оскар с тоской вглядывался в вечерние сумерки. «Пачакутек» снялся с якоря и неторопливо летел на небольшой высоте, словно пытаясь догнать заходящее солнце. Вот и все: знакомство с Афинами закончилось. Ни тебе древнегреческих сокровищ, ни Минотавра, ни легендарного Акрополя. Они провели в великом городе всего два дня и одну ночь. И кроме смутных намеков и подозрительных обстоятельств ничего не обнаружили.

Все, с кем им довелось беседовать в Греции, не сомневались в одном: никаких морских чудовищ нет в природе. Это успокаивало. Не то, чтобы Оскар твердо верил

в существование этих тварей, населяющих океанские глубины, но после знакомства с гигантскими насекомыми в Андах у него не было ни малейшего желания снова ввязываться в войну с неведомыми и опасными созданиями. Вопрос заключался лишь в том, что же теперь делать дальше?

Юноша перегнулся через фальшборт гондолы. Свет молодой луны отражался в маслянистых водах Эгейского моря. Далеко внизу мерцали бледные огоньки Коринфа. С ровным жужжанием вращались воздушные винты. Легкий попутный ветер гладил кожу щек. «Пачакутек» сменил курс, и теперь двигался прямо на север.

Воздушный корабль – создание жителей андских плоскогорий – имел легкую и остроумную конструкцию. Он достигал двадцати пяти метров в длину, под сигарообразным несущим корпусом располагалась деревянная пассажирская гондола, к которой на двух вынесенных за борта опорах крепились двигатели с воздушными винтами. Борта и носовая часть гондолы были украшены резными фигурами фантастических животных и загадочными символами всех цветов радуги. «Пакачутек» мог летать практически бесшумно – разумеется, если ветер не достигал ураганной силы, а моторы работали бесперебойно. А сейчас, похоже, с ними возникли проблемы.

– Оскар, будь добр, подойди ко мне. Мне нужна твоя помощь, – донесся до него голос Гумбольдта.

Он хлопотал у кабелей, ведущих от круглого резервуара на кормовой палубе, в котором помещался водородный преобразователь энергии, к двигателям. Гумбольдт жестом указал на керосиновую лампу, отбрасывавшую узкую полосу света на палубу.

– Подержи-ка лампу. И поверни ее так, чтобы свет падал прямо на кабель.

– А что с ним?

– Похоже, окислились контакты. Мне нужно зачистить медь, чтобы двигатель получал достаточно энергии.

Взяв гаечный ключ, Гумбольдт ослабил скобу, под которой находились клеммы. Когда они показались, Оскар увидел на них зеленый слой окиси. Гумбольдт подал знак, и обе женщины одновременно перевели рычаги управления двигателей на самый малый ход. Звук работающих моторов почти исчез, затем воздушные винты замедлили вращение и остановились.

На корабле воцарилась полная тишина. Палуба перестала вибрировать, исчезло ритмичное шипение клапанов, стравливающих отработанный газ. Стало слышно, как в такелаже тонко посвистывает ветер, а внизу мерно шумит море.

Оскар снова взглянул на кабель. Гумбольдт рывком отсоединил провод от клеммы и принялся очищать его от зеленоватого налета какой-то пастой с отвратительным запахом. Когда медь снова засверкала как новенькая, он вставил провод в разъем, заизолировал и туго затянул винт.

– Теперь попробуем. Включайте!

Шарлотта и Элиза снова передвинули рычаги, давая полную мощность. В резервуаре преобразователя зашипело и заклокотало, потом раздался негромкий хлопок. Лопасти воздушных винтов слились в полупрозрачные диски. Гумбольдт снял резиновые перчатки и удовлетворенно прислушался к ровному гудению двигателей. «Пачакутек» начал набирать скорость.

Покончив с ремонтом, ученый поднялся на капитанский мостик, проверил показания приборов и кивнул сам себе.

– Неплохо сработано. Все действует безупречно. У нас снова полная мощность. Оскар, собери инструменты и тоже поднимайся наверх! Нам нужно кое-что обсудить.

Оскар поспешно сложил в футляр разложенные на палубе гаечные ключи, плоскогубцы и отвертки, отнес футляр на место и направился к небольшому трапу, ведущему на мостик.

– Я понимаю, что все вы слегка разочарованы тем, что наше пребывание в Афинах оказалось таким недолгим, – начал Гумбольдт, – но у меня были свои соображения. Одно из них заключается в том, что за нами постоянно следили.

– Что? – Оскар не поверил ушам. Обычно он спиной чувствовал слежку. В прежней жизни карманного воришки это чутье не раз его выручало. Но здесь он не заметил ничего подобного.

– Кто за нами следил? И с какой стати?

– К сожалению, на оба этих вопроса у меня нет ответов. Я не хотел вас тревожить, поэтому сообщил о слежке только Элизе.

Та пристально взглянула на обоих молодых людей и слегка наклонила голову.

– Человек, который стоит за этим, чрезвычайно опасен, – негромко проговорила Элиза, – я убеждена в этом. Нечто темное окружает его, как грозовая туча. И у него такая аура, через которую я, как ни пыталась, не смогла проникнуть. Какими бы ни были его цели, они связаны со злом.

– Вечером в день нашего прибытия все было спокойно, – продолжил Гумбольдт, – однако уже на следующий день я заметил мужчину, наблюдавшего за нами с противоположной стороны улицы. Когда мы взяли экипаж, чтобы отправиться в Политехникум, он последовал за нами. Затем я на какое-то время потерял его из виду, но вскоре снова обнаружил поблизости. Он укрылся за колонной неподалеку от главного входа в здание и пристально наблюдал за всеми, кто входил и выходил. При этом мне так и не удалось разглядеть его лицо – оно постоянно оставалось в тени, а избранная им позиция и манера перемещаться свидетельствовали о том, что это настоящий профессионал. Вот почему нам пришлось так спешно покинуть Афины. Сожалею.

– Но теперь-то мы отделались от него, верно? – спросил Оскар. – Он наверняка не умеет летать, и воздушного судна у него нет.

– Надеюсь. Несмотря на это, мы должны быть постоянно начеку. Кажется мне, что этого господина мы еще увидим.

– Что же нам теперь предпринять? – спросила Шарлотта. – Ведь мы выяснили совсем немного.

– Я смотрю на это не столь пессимистично, – успокоил Гумбольдт племянницу. – У нас появился след. Возможно, не слишком ясный, но это лучше, чем ничего.

– Что ты имеешь в виду, дядя?

– Нам стали известны имена. – Гумбольдт поднял вверх два пальца. – Тесла и Ливанос. Что касается Александра Ливаноса, то я не вполне уверен, имеет ли он прямое отношение к решению нашей задачи. Но в отношении Никола Тесла… Кажется, я начинаю понимать, что нам следует искать. Придется отказаться от перелетов на «Пачакутеке» – воздушный корабль слишком бросается в глаза. Мы вернемся домой и отправимся из Берлина поездом. Чем больше мы будем похожи на самых обычных путешественников, тем лучше.