Дворец свечей

Перри Девни

— Что случилось с твоим братом? — спросила Фелисити.

— После того, как он врезался в дом, судья отправил его на реабилитацию. Он прошел детоксикацию и пробыл там месяц. Потом он ушел и снова пристрастился к наркотикам. Он повторил этот цикл дважды — тюрьма, реабилитация, рецидив — пока не встретил судью, который не был так добр к человеку, который неоднократно садился за руль пьяным и под кайфом. Его посадили в тюрьму на шесть месяцев, а затем отправили на трехмесячную реабилитацию. Он вышел трезвым и таким и остался.

Денни

был чист уже три года. Он работал в том же учреждении, где был пациентом, и нашел призвание помогать другим наркоманам. Он звонил мне примерно раз в месяц и всегда присылал цветы на мой день рождения. Он планировал приехать этим летом и впервые увидеть Монтану.

Мои отношения с Денни были лучше, чем когда-либо. Мы говорили об отце. Мы говорили о воспоминаниях из нашего детства. И мы избегали темы мамы. Денни удивил меня, приняв мою сторону в ее браке с Верноном. Я рассказала ему всю историю только много лет спустя — к тому моменту мама уже развелась с Грегом. Но это не помешало Денни разорвать с ней отношения.

— А Луна? — спросила Сабрина. — Что с ней случилось? Ты что-нибудь слышала о ней?

— Она живет в Лос-Анджелесе и работает репортером в «Таймс». — Прилив гордости заставил меня улыбнуться шире. — Она позвонила мне несколько недель назад, чтобы сказать, что парень, с которым она встречается уже пару лет, сделал ей предложение. Она попросила меня быть одной из ее подружек невесты.

— О-о-о, — вздохнула Джиджи. — Мне это нравится. И мне нравится твоя история. Я думаю, что теперь она моя самая любимая.

У всех нас были дикие, бурные романы с мужчинами в нашей жизни. Моя история была, мягко говоря, самой скучной. Не было ни убийств, ни поджогов, ни похищений людей, ни причастности к мафии. Но у всех нас было кое-что общее.

Любовь.

Я была рада, что рассказала девочкам нашу историю и заново пережила те первые дни. Потому что, несмотря на то, что он свел меня с ума сегодня вечером, моя любовь к Майло никогда не угасала. Она только усилилась. А наша история?

— Она и моя самая любимая.

— Мне жаль. — Майло встретил меня у двери в гараж с распростертыми объятиями. — Я буду мил с твоей мамой. Или, хотя бы постараюсь. Я обещаю.

Я рухнула ему на грудь.

— Спасибо. И мне тоже жаль. Я не должна была называть тебя мудаком.

— Ты не называла.

— Да, я назвала. Только не в лицо.

— И это объясняет, почему Мейзи прислала мне шесть эмодзи со средним пальцем в сообщении ранее.

Я рассмеялась и отодвинулась. Затем я скользнула рукой вверх и погладила шрам под его челюстью. Он полностью исчез после стольких лет. Как и тот, что был у него на лбу. Текстура всегда была разной, но тот сердитый красный цвет, который был с первого дня нашей встречи, исчез.

— Я не хочу ссориться из-за мамы. Она такая, какая есть. Она приедет и уедет отсюда так быстро, что мы едва заметим. И, надеюсь, у нее все будет хорошо с Хадсоном.

— Ты права. — Майло снял с моего плеча сумочку и вошел внутрь. Он повесил ее на крючок и потянулся за моим пальто. Он хотел расстегнуть молнию, но остановился, увидев сломанную молнию. — Я думаю, пришло время для нового пальто.

— Да. — Я пожала плечами, и он забрал его у меня. — Как Хадсон?

— Хорошо. Он заснул около часа назад.

Я ненавидела пропускать время, проведенное с ним перед сном, но мне нужен был сегодняшний вечер в спа-салоне и вечер вне дома. Кроме того, Хадсон просыпался около двух, чтобы поесть посреди ночи, и тогда у меня было время пообниматься с ним.

Сбросив ботинки, я последовала за Майло в гостиную. У него по телевизору шел баскетбольный матч, и свет был выключен. Он сел на диван, и я пристроилась рядом с ним.

— Мне не нравится ссориться с тобой, — сказал он.

— Мне тоже. — Даже рассказ девочкам о нас не помог избавиться от неприятного ощущения в моем животе. Но теперь, когда я была в его теплых объятиях, напряжение спало. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Майло нежно поцеловал меня в губы. За годы нашей совместной жизни было бесчисленное множество подобных поцелуев, и они всегда заставляли мое сердце замирать.

Мы уютно устроились на диване, свет от телевизора мерцал на стенах. Майло наблюдал за последними минутами игры, в то время как я позволила своему взгляду блуждать. Рядом с телевизором стояла высокая книжная полка. На средней полке — чайный светильник.

Тот самый, который Луна подарила ему в день нашей встречи.

Он включил его сегодня вечером. Этот чайный светильник не горел уже много лет, но сегодня вечером, пока меня не было, он включил его.

Может быть, чтобы напомнить себе, как сильно он меня любил. Может быть, чтобы извиниться.

— Я рассказала девочкам о нас сегодня вечером. Как мы познакомились.

— Они еще не знали?

Я покачала головой.

— Джиджи знала. Мейзи тоже, по большей части. Но Эммелин, Фелисити и Сабрина никогда не слышали всей истории целиком. Было даже забавно рассказывать им. Это было похоже на возвращение в прошлое.

Он ухмыльнулся.

— В Дворец свечей.

— Это похоже на другую жизнь.

— Это точно. — Он прижал меня еще крепче. — Ты когда-нибудь скучаешь по прошлой жизни?

— Никогда. — Я не колебалась.

Я принадлежала этому месту вместе с Майло. Наш сын принадлежал этому месту. Они владели моим сердцем.

А Долина Джеймисон владела моей душой.

Конец

¹ Епитимья — вид церковного наказания для мирян в христианской Церкви; имеет значение нравственно-исправительной меры