Дворянство. Том III

Ткачев Андрей Юрьевич

— Прикинула, что только маг-телепат или пси способен сохранить разум, учитывая, какой мусор начинается в голове после первых мутаций у диких.

Петру Васильевичу, так звали дикого, очень не понравилось упоминание мутаций, о чем он заговорил почти сразу же, но наш собеседник зацепился за другое. За контроль. Он был в корне не согласен с предположением Эльвиры, а ещё…

— … у меня же сохранились начальные способности. Я до сих вижу ауру симбионта на ваших сердцах. Могу услышать биение ваших сердец, хоть и сделать ничего не могу. А также, вот!

Он

резко вскочил, из-за чего поднялись я и Эльвира, непроизвольно выпуская когти, и побежал в сторону шкафа, где начал рыться на пыльной полке, уставленной колбами и книгами, не обращая на нас никакого внимания. Спустя минуту, он вернулся с какой-то старой, пожёванной газеткой и положил её перед скамьёй.

— Больше таких резких движений не делай, — угрожающе предупредила Эля. — Я это могу расценить как нападение.

— Понял тебя, полумутант.

Вот теперь я всё-таки напрягся. Он второй раз это упомянул и уже не только про меня. Тем более, что волшебницы начали спрашивать, что же он такое имеет в виду под «полумутантами».

Петр Васильевич только было, открыл рот, чтобы… скорее всего, сказать, что мы девианты, но увидев моё медленное, еле заметное отрицательное движение головой, соврал специально для магов.

— Так, они же мутанты, а не маги. Вот и неполные они, не такие, как мы с вами, — он попытался улыбнуться, показывая, наконец, что у него острейшие, но белоснежные зубы, и показал пальцем на лист. — Смотрите!

Его палец задрожал. Да и он сам начал трястись как осенний лист на дереве. Но результат появился почти сразу же. Старая газетёнка сначала шелохнулась, словно по бетонному полу только что пролетел лёгкий ветерок, а затем… она поднялась в воздух. Также подёргиваясь, левитируя вместе с дрожанием его указательного пальца.

— Невозможно, — пробурчала Эльвира, внимательно следя за его манипуляциями. — Дикие лишаются магических способностей при обращении. Они теряют контроль сосуда и убивают часть своего симбионта этим!

— Как видишь, я не такой, как все, — пожал плечами Пётр Васильевич. — Но, если быть честным с вами, другие… глупые и жалкие длиннорукие твари, которые не первый год ошиваются в этом богом забытом месте, ничего не могут. Они даже не общаются между собой, хотя при охоте и действуют, как единый организм.

Газету он вернул на своё место, а затем вернулся к нам. Принялся отвечать дальше.

Общество людей, про которое он говорил, никак не было похоже на то, с чем сражаемся мы. Люди из «Серебряного древа» болели идеологией очищения мира от носителей. Да, при этом они использовали диких, которых науськивали на магов, но не занимались превращением людей в таких, как этот дикий.

А «Корни», о которых говорил Пётр Васильевич, наоборот… жаждали стать такими, как мы. И он ответил ещё на один вопрос, который меня мучил с того самого нападения на наш вагон.

Дикие, которые «еле-еле дышали», были созданы искусственно из… людей! И все те, кто сейчас рыскают в тоннеле, такие же. Неудавшиеся эксперименты, которых бросили в этом месте.

—

Тогда, — Эльвира перебила его на полуслове, — почему ты жив после их опытов? Если дикие, которые ошиваются здесь, были обычными людьми?

Долгий рассказ оказался слишком информативным даже для меня. Приходилось слишком многое осмысливать, чтобы не запутаться во всём этом ворохе сведений.

Пётр Васильевич был бывшим аристократом. Его род занимался фокусами, и, собственно говоря, они заполняли артефакты маной, что было основным источником их дохода. Едой, такой нужной для магов. С одной стороны, род расцветал на почве такого достатка, с другой, привлекал ненужное внимание — поэтому отчасти они и делали акцент на фокусах, чтобы показать свою безобидность.

Пси-магов обычно использовали в бою и в защите, мало кто из такой категории сил занимался добычей эмоций, но его род выбрал условно добрый путь. Тем самым привлёк внимание общества, о котором никто никогда не знал.

Из девяти магов он единственный, кто остался жив в давнюю роковую ночь. Выжил благодаря вредной привычке и особенности организма…

В общем, он до банального поздно ложился спать. За его семьёй пришли, всех, кроме его отца, убили, тела забрали, и, собственно говоря, пропали с радаров.

Этому мужчине никто из наёмников, лидеров стай и глав любого другого рода просто не поверили на слово. Что может прийти человек и убить здорового и сильного пси-мага. Тела его семьи так и не были найдены.

Спустя пару лет, когда зализывая раны и боль, Пётр Васильевич попал в одну из гильдий, слоняясь от одного рода к другому, он чудом попал на единомышленников. Они, как и он, оказались в подобной ситуации.

Дальше был целый год расследования. Поиска следов и хвостов. И они нашли того, кто знал больше любого другого. Человека, который был членом этой группировки. После нескольких дней пыток у них был адрес. Точнее, точное местонахождение мелкой базы — одной из многих.

Они не учли одного, свидетеля надо было убить, за что и поплатились собственными жизнями. Два мага, попав в засаду, скоропостижно скончались, а Пётр Васильевич стал целью экспериментов.

Мучили его долго, а затем, когда решили, что эксперимент не удался, просто избавились от тела, бросив его здесь.

Уже будучи диким, бывший пси-маг приходил в себя долго. Его измученное опытами тело никак не хотело восстанавливаться, а голод, который сдавливал мозг, чуть было не лишил его разума.

Но он справился. Обжился в этом туннеле и вскоре начал делать небольшие вылазки к месту, где его бросили. И которое было не так далеко отсюда.

— То есть, вы хотите сказать, — начала Лосева, когда дикий замолк, — что база этих людей где-то рядом?

— Да. Под землёй в катакомбах. Здесь, — он обвёл рукой свою комнату. — было что-то по типу Гулага. Сюда свозили неугодных императору, а затем и тех, кто встал на его место. Старые постройки начала двадцатого века.

— А электричество? — спросил я. — Откуда оно здесь?