Двойная реальность
Шрифт:
Оба начали наливаться кровью, явно их задел.
– Либо, - продолжил я.
– Вы извинитесь перед Мирандой за столь гнусные подозрения.
Она была хотела открыть рот, но я дернул ее рукой, она послушно умолкла.
– Запись идет, - пояснил я.
– Можете убежать, тогда в вашем 47-ом отделении к которому причислена ваша машина мне подскажут кому жаловаться.
Высокий быстро справился с негодованием, а вот маленькому я как песок на зубах, скрежет мешает закрыть рот, а ходить с открытым неудобно.
–
Маленький ничего не сказал, оба развернулись и пошли к припаркованной машине. Стоило им отойти, как Миранда охнула.
Я обернулся, она еле стоит. Благо рядом возле подъезда есть лавочка, помог ей дойти.
– Ты чего?
– спросил я обеспокоенно.
– Ну, ну ты даешь, - на выдохе сказала она.
– Я думала у меня сердце выпрыгнет. Как? Зачем ты их заставил?
– А что?
– спросил я с улыбкой.
– Ты же сама сказала, что я тебе нравлюсь. Помнишь?
Она кивнула.
– Полагаю, можно считать тебя своей девушкой, раз и ты мне нравишься, вроде принято называть таких чудиков парой.
У нее глаза увлажнились.
– А раз ты моя девушка, - пояснил я.
– То нечего им тебя подозревать в идиотизме. Никто не давал им права тебя обижать.
Она в порыве чувств кинулась на меня, наши губы соприкоснулись и на этот раз мы поцеловать по-настоящему. Опыта у меня не много, а точнее нет, но вроде бы когда мой язык у нее во рту, то это уже по-настоящему.
Сладкая истома охватила тело, руки плетьми охватили ее тельце и прижали к себе. Пару минут мы пытались насладиться друг другом, но не получалось, хотелось еще и еще. Наконец-то послышались шаги и мы вынужденно отпрянули друг от друга. Разгоряченные, у нее глаза влажно блестят, счастливое выражение лица, а улыбка хитрая. Думаю я выгляжу ничуть не лучше.
Мимо прошла незнакомая женщина, паучок подсказал, что проживает через два подъезда от этого на седьмом этаже, в общем не опасна, может тут ходить.
Но момент уже упущен, вновь ринуться в объятия друг друга как-то неудобно. Посидели, посмотрели каждый перед собой, неловко как-то, но до чего же приятно.
– Хочешь покажу как они выглядели на самом деле?
– разорвал я затянувшуюся паузу.
– Давай.
Паучок, умничка, скопировал не весь день, а только инцидент с полицейскими, с того момента, как мы подходили к дому. Миранда начала смотреть ролик и внезапно засмеялась, громко, заливисто.
– Ой, до чего страшненькие, - сквозь смех выдала она.
Я дал ей досмотреть ролик, в конце они еще покраснели от дурной крови. Смех у нее улетучился, видимо страшно смотреть даже в записи.
– Да уж, - сказала она.
– Я бы так не смогла.
– А ты их и не видишь, - ответил я.
– Прав был мой брат, линзы очень многое не позволяют увидеть в правильном свете.
– Применимо к этой ситуации да, - согласилась Миранда, - но в общем ты и твой брат не правы.
– От чего же?
– Мой папа давно мне сказал, как на самом деле выглядят многие вещи, - начала она рассказывать.
– Но тогда же и объяснил для чего так сделано. Большинству людей не надо видеть личность полицейского, он должен олицетворять лишь сам закон, организацию.
Я хмыкнул.
– Ты не прав, - заявила Миранда серьезно.
– Папа говорил, что полицейский должен быть безликим. Когда он останавливает машину за превышение, то правонарушитель должен видеть грозного стража, который его накажет, а не слабого человека, отягощенного низким социальным статусом. Поэтому детей с младенчества приучают, что полиция это безликая организация стоящая на страже правопорядка. Мы привыкаем к тому, что если рядом робокоп, то закон соблюдается, ему можно пожаловаться, позвать на помощь. Мы не видим его усталость, неряшливый вид, мы оцениваем его по действиям.
– Так-то да, - согласился я.
– А иного и не надо, - жестко отрезала Миранда.
– Мне дед рассказывал, что когда-то полицейских воспринимали как отдельные личности. Люди с ними спорили, ругались, а порой даже могли бросится в драку. На робота ты же не кинешься?
– Но не все их видят робокопами, - возразил я.
– Лишь маленький процент населения, старотехи, - согласилась Миранда.
– И когда люди подрастают, покупают дорогие линзы, то тоже могут видеть правду, - сказал я.
– Не совсем, - возразила Миранда.
– Если человек с рождения полицейских воспринимал как сильных роботов, он не видел как они зевают, чешутся, что они вообще люди, то человек привыкает к ним так относится всю жизнь. Ты ведь тоже к примеру знаешь, что мы состоим из пустоты и лишь определенными законами физики не распадаемся на атомы. Но при этом не истеришь, а продолжаешь спокойно жить. Также и с открывшейся правдой у взрослого человека. Папа говорит, что после тридцати к открытиям люди значительно спокойнее относятся, уже взвешенно реагируют, мало кто бунтует. Тут он любит тихо хихикнуть, поясняет, что бунтовать тоже нет смысла, другие взрослые сумели принять правду и жить дальше, а молодое поколение писаки бунтарей просто не увидит.
– Какая ты смышлёная, - заметил я.
– Это не я, папа рассказывал, - ответила она.
– Значит у тебя папа умный, а ты красивая, - сказал я и наклонился к ней.
Короткий чувственный поцелуй приятной жаркой волной пробежался по всему телу.
– Мне пора, - чуть оттолкнув виновато сказала Миранда.
– Родители уже пишут.
– Прости, - сказал я и отпрянул.
Держась за руки мы дошли до ее подъезда.
– Спасибо за прекрасный вечер, - краснея сказала Миранда.