Двойная западня
Шрифт:
— Ты можешь нормально сказать — мы вписываемся в твою разборку или ты нас подписываешь на чужое? — спросил Лещинский, глядя исподлобья.
— Нас всех, и меня первого, подписали на чужое. Выбора не оставили.
— Ну, раз не оставили… тогда заметано, — проговорил остролицый. — Банкуй… командир. Держи краба!
И, подойдя к Виктору, уголовник протянул ему руку ладонью вверх.
А во взгляде уже, словно по волшебству, не просматривалось ничего крысиного.
— Сегодня вечер. Располагаемся, отдыхаем, травим байки, едим, спим и не забываем про сухой закон. Завтра поглядим, кто на что горазд.
Сказав так, Виктор Хижняк крепко пожал протянутую ему жилистую татуированную руку.
5
Спать
Общей побудки никто не объявлял. Хижняк, уже засыпая в своем спальном мешке, никак не мог решить, надо ли вводить на эти три дня казарменный распорядок или же ограничиться обычными требованиями к дисциплине. Но с утра все решилось само собой: Виктора разбудило движение рядом, он, открыв глаза, потянулся к оружию, однако тревога оказалась напрасной — это выбрался из палатки Воронов, с хрустом потянулся. После, упав на вытянутые руки, принялся без особого напряжения отжиматься. К нему минут через пять присоединились Крамаренко и Волох, и хотя Пастух с Лещом не спешили терзать себя утренней зарядкой, в целом Хижняк сделал утешительный для себя вывод: большинство команды способно к самоорганизации. Потому не придумал ничего лучше, как присоединиться к мужчинам, перед этим все-таки вытащив на свежий воздух остролицего бойца без правил и молодого боксера.
Пастух, как выяснилось вчера за душевным разговором у костра, действительно сломал нос на ринге. Еще со школы занялся боксом, за славой Майка Тайсона не гнался, но получал плюхи и давал их с равным успехом, превращаясь, как понял Хижняк, в обычного боксера с обычной перспективой свернуть спортивную карьеру годам к двадцати, когда перебесишься окончательно. Виктор не придал этому особого значения — сам в старших классах пытался колотить грушу. Но потом, когда после завтрака он отвел группу подальше в горы, чтобы точно не нарваться на любопытных туристов, которых в августе здесь хватает, Олег Пастух невольно заставил привлечь к себе более пристальное внимание.
Хотя на первый взгляд ничего странного в парне не было. Сначала, для более полноценной разминки, Виктор разбил группу на пары, и несколько часов подряд, с обязательными передышками, они спарринговали, меняясь противниками. До обеда все успели основательно померяться силой, причем Хижняка не интересовала техника — разрешал все приемы, кроме тех, которые могли реально покалечить. Проверив бойцовские качества подопечных, он в целом остался доволен. Потом для куража выходил сначала один против двоих, потом против троих, четверых, после чего устроил ко всеобщему одобрению шоу: они с Волохом спина к спине отбивались от четверых. Время прошло незаметно, и, как понял Хижняк, вся эта возня сблизила вчера еще незнакомых и враждебно настроенных друг к другу людей. И тот же Пастух держался на равных, демонстрируя неплохую, как для хлопца его возраста, подготовку.
Неплохую. Нормальную. Среднюю.
Когда Виктор понял это, прозвенел первый, очень слабый и пока еще непонятно чем вызванный звоночек. Пастух отличался от остальных, причем с худшей стороны. То, что не замечал посторонний зритель, бывший оперативник специального секретного подразделения Хижняк просек очень отчетливо. Так, грабитель, а до того имеющий опыт боев без правил Толя Лещинский, держался на кураже, всегда бросаясь напролом и тем самым являя серьезную угрозу для более опытного противника, Виктор уже успел испытать это на себе. Россиянин Володя Воронов, демонстрируя поистине русскую безоглядную удаль, этим и был хорош — обычная бойцовская логика и расчетливость в поединке с ним не годились, нужно было учитывать его непредсказуемость. Андрей Волох показал себя дисциплинированным посетителем спортзала, не более того, — но вполне достаточно, чтобы при случае доверить ему прикрыть тылы и страховать фланги. Виталий Крамаренко, кажется, никогда не уставал. Словом, в каждом Хижняк заметил изюминку, которую со временем и при желании можно было развить в личный потенциал, превратив отдельно взятого Леща или Крамера в профессионала, подобного тем, которых отбирали для спецгруппы по борьбе с оргпреступностью в середине девяностых годов.
У Олега Пастуха такой изюминки не было.
Это не отвечало требованиям к подбору команды, четко сформулированным и выдвинутым Максиму Неверову. Или у парня есть какие-то скрытые достоинства, которые пока не проявились, или он в команде по другой причине, пока не понятой Хижняком. Похоже, Волох воспринимал Пастуха нормально и его не занимали мысли, волновавшие Виктора.
Позже, когда мужчины получили наконец возможность пострелять, Хижняк лишний раз убедился: с Олегом и впрямь что-то не так. Вернее, он слишком нормальный,обычный парень двадцати пяти лет, убивший, правда, милиционера не разбери за что, но выстрелить один раз, даже в человека, можно случайно. Так же как можно, никогда не убивая людей, уметь обращаться с холодным и огнестрельным оружием. Особенно огнестрельным: Олег спокойно заряжал и разряжал пистолеты и автоматы — им доставили, по просьбе Виктора, только «калаши», — нажимал на спусковые крючки, вот только стрелять не умел. Не то чтобы боясь, но как-то опасаясьогнестрельного оружия, в то время как Воронов, Крамер, Лещ и Волох запросто были со стволами на «ты». И, увлекшись мужскими играми, не обращали внимания на Пастуха, старательно делавшего вид, будто все это ему тоже безумно нравится.
В конце концов, решил Виктор, пока ничего трагического не происходит. Менять что-либо уже поздно, да и глупо — выяснение подноготной Пастуха может занять много времени, причем неизвестно, чем все это закончится для самого Олега. К тому же затягивание времени было невыгодно прежде всего самому Хижняку. Поэтому, решив пока не делать никаких поспешных выводов и взять Олега Пастуха на заметку, а, если понадобится, действовать по ситуации и самостоятельно, Виктор переключился на стрельбу.
— Волох, у нас помповики в арсенале есть? — спросил он.
— Были, — ответил тот, заряжая при этом новыми патронами уже отстрелянный автоматный магазин. — Пара «бригантов», как заказано.
— Заканчивай с рожком. И вообще, мужики, на сегодня тир закрывается. Сейчас еще кое-что проверим — и отдыхать. Кто там ближе, тащите сюда помпу.
Когда альбинос принес «бригант», Хижняк подкинул ружье в руках, картинно передернул затвор, изображая настоящего лихого ковбоя, и положил его на плечо стволом вверх.
— Небольшая вводная, мужики, — начал он. — Я не знаю, как там придется. Даже подозреваю, что, увидев нашу группу, особенно Крамера с автоматом и обязательно голым по пояс, Сашка Кондрат сам сдаст оружие. — Ответом был короткий смешок, и Виктор продолжил: — Только, сами понимаете, надежды на такой исход мало.
— Я бы уточнил — практически нет! — вклинился Лещ.
— Верно, — согласился Виктор. — Потому нам нужно, кроме прочего оружия, освоить вот такое, гладкоствольное помповое ружье марки «бригант», калибр — двенадцать на семьдесят. В условиях города, конечно же, удобнее воевать с автоматом и особенно с пистолетом. Хищники из каменных джунглей предпочитают ближний бой. — Ему понравилась образность собственного мышления, подобные пассажи приходили в голову нечасто. — Но, — он по-учительски поднял к небу указательный палец, — Новошахтерск — город не того масштаба, о котором мы привыкли говорить. Тем более что за городом, куда ни глянь, в основном степь, так, Пастух?
— Правильно. — Олег кивнул.
— Значит, мужчины, у нас может появиться проблема, которую не решат пистолет или револьвер, незаменимые в ближнем бою, а тем более автомат, который мы редко выставляем в режим одиночной стрельбы. Помповики, а в нашем случае «бриганты», очень удобны: у них хорошая прицельная дальность, можно не выстреливать в белый свет автоматный магазин, нажав на спуск и не отпуская палец, и в некоторых случаях с ним просто удобнее, чем с «калашом». Короче, раз мы собираемся открыть в Новошахтерске что-то типа охоты, освоить ружье, предназначенное для охоты, не помешает. Только, повторюсь, за несколько дней помповик не укротить. Отсюда вопрос — кому это оружие знакомо?