Двойная жизнь Розмари
Шрифт:
— Зря ты так, — как можно мягче заметила целительница. Но, напоровшись на уничтожающий взгляд, вскинула руки ладонями вперёд: — Но дело ваше. — Указала на упаковку на тумбочке: — Это зачем?
— Отравилась на днях. — Сообщение заставило целительницу нахмуриться. — Ничего такого. Просто салат, видимо, подпорченный был…
Гвендолин открыла тумбочку, оценила лежащие сверху коробки:
— Ничего серьёзного, говоришь? — женщина покрутила в пальцах один из препаратов.
— Сейчас уже нет.
— А тогда? Симптомы? Тошнота? Рвота?
— И то, и другое. И… сила вышла из-под контроля.
— Когда это было?
— Позавчера. Вечером.
— И ты согласилась сегодня таскать этого придурка?
— У меня не было выбора. Леонард уже дал добро.
—
— И тем самым в очередной раз расписаться в том, что от моей второй жизни больше вреда, чем пользы? — возразила на это Розмари. Напомнила: — В первую очередь я — пространственник клана. Если я не могу справляться с основной работой на достойном уровне, наследник или глава вправе приказать мне избавиться от помех.
— Ты излишне драматизируешь. Дядя ещё мог бы тебе запретить, но Леонард едва ли.
— Уверена?
Родственница кивнула:
— И настаивать на том, чтобы ты переносила Киристе, он бы не стал.
— Это действительно было необходимо, — Мари устало прикрыла глаза.
— Сомнительное утверждение, но не буду спорить. Отдыхай, — Гвендолин поднялась. — С Лео я сейчас поговорю. А тебя загляну завтра, проверю.
— Угу.
В ожидании новостей Герберт мерял шагами совмещенную с кухней гостиную:
— Ну что?
— Дня за три-четыре может и оклемается. Но у неё завтра должно было быть дежурство, так что звони Лео, — в голосе целительницы прозвучало подозрительное предвкушение.
Наследник клана Кримос в восторг от новостей предсказуемо не пришёл, но ругаться по телефону тоже не стал, пообещал позвонить, проверить как дела у Мари завтра и отключился.
— Останешься с ней. Присмотришь, — непререкаемым тоном сообщила Гвендолин следователю, стоило тому разорвать соединение.
— А она на это согласна?
— А мне плевать. Я сказала останешься, значит останешься. О малейших изменениях сообщаешь мне. Любых изменениях, понял?
— Она…
— Слаба, беспомощна и как всегда в такие моменты совершенно невыносима. Но это сейчас её единственная защита.
— И всё же…
— Я бы сама осталась, если бы могла, — вздохнула целительница. — Но я не могу.
Помедлив, мужчина кивнул. Женщина едва ли руки не потёрла и занялась организационными моментами: что и когда давать, чуть ли не по часам, в каких случаях срочно звонить и так далее и тому подобное. Поняв, что он не запоминает, вооружилась ручкой и бумагой и всё расписала. И, только убедившись, что он действительно всё понял, засобиралась.
Мари к этому моменту уже спала, так что будить её не стали. И так было понятно, что идея Гвендолин ей не понравится. Причём, скорее всего, вопреки голосу разума Герберта она выгонит. О чём следователь целительнице и честно сообщил.
— Мне плевать, как ты будешь этого добиваться, но одну её оставлять не смей.
— У меня расследование! — возмутился маг. Шёпотом.
— Раньше нужно было думать про расследование! — отрезала женщина прежде чем осторожно защёлкнуть за собой дверь.
Оставшись предоставленным самому себе в чужой квартире, следователь сначала проверил защиту, а потом уже, убедившись, что она вполне пристойна, отправился инспектировать холодильник.
Времени было ещё не очень много, ноутбук Мари лежал на виду, и, как оказалось, помимо личного аккаунта имел гостевой, так что Герберт решил поработать. Тем более что флешка с программами как для удаленного доступа к своему компьютеру, так и к базе департамента, у следователя имелась. И те и другие требовали усложненный протокол авторизации, но эта модель ноутбуков включала все необходимое для неё.
Продолжение 21.12
Первым делом Герберт ввёл в базу запрос на того самого «дядюшку». Тот оказался тем ещё прохвостом, уже несколько раз подозреваемым в махинациях экономического характера, но ещё ни разу за руку не пойманным. Его племянница ушла недалеко от родственника. Тоже подозрения и опровержения, доказанная попытка взлома базы данных университета, чтобы подправить оценки. Причём даже не свои. А вот сестрички-кузины могли похвастаться кристально чистой репутацией. Но только в контексте правонарушений. За обеими тянулся шлейф разбитых сердец. Девушки были содержанками, как он и подозревал. В клане Герт они, по-видимому пережидали очередной скандал. Остальные, уже разъехавшиеся родственники были поприличней, но тоже не безгрешны. Оставалось посочувствовать Миле. И себе, потому что определенную выгоду от смены главы могли получить многие, а значит и потенциальные мотивы для убийства главы клана Герт были у многих. А ведь были ещё деловые партнеры, конкуренты, просто те, кому Амелия чем-то мешала. Конечно, часть из них он сам или его коллеги уже успели проверить, а часть и опросить, но всё равно работы ещё было много. И визит в клан Герт, на который он возлагал большие надежды, её скорее добавил, потому как Мила ничего нового ему сказать не смогла. Похоже, девочке тоже отвели глаза.
Помедлив, Герберт ввёл ещё один запрос. Розмари де Кирно. Сведения оказались скудными: в поле интересов департамента девушка ни разу не попадала, поэтому имелись только результаты аттестации на ранг, данные о выданном свидетельстве, семейное положение, фотография. Результаты были более чем впечатляющие, номер свидетельства его не интересовал, а вот семейное положение… Единственная дочь Вивьен де Кирно. Отец не известен. Вот это было уже интересно: очень редко даже рожденных вне брака детей не признавали, способов проверить родство хватало. Из чего Герберт бы сделал вывод, что отец девушки — человек, но… Цвет прядей и магических искр был не характерным для клана Кримос. Да и сила… То есть всё же маг. И не из клана матери. Но по какой-то причине не признавший ребенка. Роман был тайным, мать никому не сообщила о личности возлюбленного, а ему о ребёнке? Или не успела сообщить? Судя по карточке, погибла она, ещё когда Мари была маленькой. Или отец был уже женат и отказался признавать бастарда? Варианты тут были. Но едва ли кто-то кроме буквально нескольких человек мог их подтвердить или опровергнуть. А кланов с голубыми прядями в волосах и фиолетовыми искрами в глазах хватало. Правда, обычно эти признаки шли по раздельности, но что-то одно, пряди к примеру, могло быть и индивидуальным отклонением. Тем более что у Кримос они были синими, а оттенки внутри клана встречались. Но главного это не меняло. Мари была незаконнорождённой признанной только кланом матери. Не ровня даже ему, хотя он не претендует на главенство в клане или даже роду. Это почему-то злило. Хотя не похоже было, что собственный социальный статус беспокоил девушку. Возможно, успела привыкнуть и смириться, а, возможно, всё-таки знала, кто её отец, просто по какой-то из множества потенциальных причин не спешила требовать признания. К примеру, от одного из коллег следователь слышал про родовое проклятие, из-за которого представители рода признавали своих наследников только незадолго до своей смерти. Правда, так род мог и пресечься вовсе. И прецеденты были.
Закрыв файл на Мари, Герберт вновь открыл папку клана Герт и связанных с ним магов и людей. Старший круг клана. Амелия, её дочь, муж, его кузина. Двое последних так и не приняты полностью родовой силой. Девочка ещё слишком мала, чтобы по ней было хоть что-то толковое. А Амелию в чем-то подозревать уже было поздно. Казалось бы. Но карточку он всё равно открыл. И едва не застонал: неполноценная инициация. Да ещё уже не первая в роду. И даже не вторая. Четвёртая, если считать её сошедшего с ума старшего брата. Подряд. Про такие кланы говорят «обречённый». Мила наверняка должна была повторить неудачу матери. Как минимум. Или сорваться, или стать «сосудом». Но рядом в ответственный момент оказалась Мари и провела её через инициацию. Полноценную, если Герберт хоть что-то понимал. Следователь с благоговением оглянулся на дверь спальни, где спала девушка. Чего ей самой стоило в тот день столько выдержать? Да ещё ради совершенно чужого ребенка? Чужого клана? И ведь выдержала. И даже не выдала себя. Хотя, возможно, её непосредственный начальник что-то и заподозрил. Уж слишком близко находился.