Двойная жизнь
Шрифт:
Значит, он им помог? Действительно помог? Воронцов вдруг испытал такую острую, такую яркую радость, такую всепоглощающую гордость – что там какие-то переговоры с какими-то дурацкими американцами!
Несколько раз он попал под дождь. Денис прятался от него под старыми елями – оказалось, что шатер их веток хоть и тесноват, но совершенно непромокаем. Однажды дождь застал его на берегу, а рядом нашлась подходящая скальная расщелина – и вот это было самое веселое, честное слово.
Река вспыхивала крупными сверкающими пузырями, сверху летела белая вода – стеной, как в водопаде. Денис вспомнил искусственный водопад в офисе одного из партнеров и захохотал. Какая глупость – искусственный водопад! Да и все эти офисы, где важные мальчики и девочки с важными, значительными лицами важно
Когда, проплутав месяца полтора, он увидел в прогале расступившегося подлеска сверкание воды и торчавший с противоположного высокого берега веселый пестрый флаг, рядом с которым уходила в небо едва заметная, почти прозрачная дымная струйка, по позвоночнику пополз ощутимый холодок.
Это было первое за все эти недели незаброшенное человеческое жилье. Но – не вечно же он по лесу бродить собирался, так или иначе, придется к людям выходить. И этот дальний хутор (а может, лесничество или турбаза) – совсем неплохой вариант. Проверочный. Ведь этот самый Смелый, судя по качеству рюкзака, ботинок и прочей снаряги, – сплавщик со стажем. И его удостоверение инструктора по водному туризму – настоящее. Так что здесь Алекса вполне могут знать. Правда, вряд ли «как облупленного»: при жизни он, похоже, был бродягой, нынче здесь, завтра там. Вряд ли невезенье Денисово настолько велико, чтобы вывести прямиком к лучшему другу погибшего. Да и вряд ли у него вообще были лучшие друзья. По мешку с деньгами судя, покойный был волк-одиночка (женщина не в счет, это другое). Ну а если тут попадутся просто какие-то этого Алекса знакомые – вот и давай, Денис, примеряй легенду, разнашивай ее по себе, привыкай.
Но выходить к людям было страшно до озноба.
А ну как встретит его там усталый местный (или не местный, кто его знает) следак. Который от радости, что беглец явился к нему сам, даже обнимет его, как родного. Ну и проверит при этом незаметно, нет ли у того за пазухой ствола. А уж когда поймет, что беглец чистый, расчувствуется и предложит оформить явку с повинной. Ну да, ему, следаку, славы меньше, зато какая головная боль прекратится – галочку в деле поставить, готово, мол.
Опомнись, дурак, цыкнул он сам на себя. Какой следак на дальнем хуторе? Времени сколько прошло? Почти полтора месяца. Убийство питерской путаны небось уже повесили на какого-нибудь сутенера. А если не повесили, то уж точно не сидят тут, не ждут беглеца. С чего бы? Тело «Дениса Воронцова» тоже наверняка нашли уже, так что убийство то просто прикрыли – за смертью подозреваемого, вот так-то. А ты теперь – Алекс Смелый. И будь, ради собственной безопасности, не только смелым, но и предельно осторожным. Не вздрагивай, если кого-то окликнут Денисом, это к тебе не относится. Денис погиб. Убил он проститутку или нет – не имеет значения. Главное, что ударился, перепугавшись, в бега, забрался в глушь – и погиб. Что совсем не удивительно. Мужчина он был (вот именно – был!) городской, изнеженный, к экстремальным условиям не готовый. Про студенческое увлечение этим самым чертовым сплавом на этих чертовых рафтах даже Ксения, скорее всего, не знает, до нее это было. Ему-то, Денису (нет, Алексу!) те навыки теперь очень даже пригодятся. А вот горожанин Воронцов, украв катамаран, попытался сбежать от всех таким вот диким образом. Ну не дурак ли? Ни навыков, ничего. Да еще и в одиночку! Паника, известное дело. Ну и результат… логичный. Мир его праху, как говорится.
Логично, да. А если гипотетический следак дожидается как раз Смелого? Мешок-то денежный – не пустяк, дело серьезное. Но времени, опять же, прошло уже изрядно. И, похоже, никто особо тщательно Смелого не разыскивал. То ли не здесь искали, то ли вовсе не искали: может, с деньгами этими (неизвестно чьими!) его никто и не связал. Потому что деньги-то изрядные, и уж если бы искали, все окрестные леса через частое сито бы просеяли: с вертолетов бы высматривали, собак бы по следу пускали. А он, пока по лесам-то бродил, ни вертолетов сверху не замечал, ни ищеек… Значит…
Значит,
Он достал из рюкзачного кармана взятую у похороненной под скалой женщины пудреницу, посмотрел в зеркальце. А что? Вполне неплохо. Вытащил паспорт Смелого, сравнил. Нет, честное слово, неплохо. Зигзаг зарос неровно, лицо посмуглело и обветрилось, так что сейчас он и сам мог бы поклясться, что в паспорте – именно его фотография.
Денис закрыл пудреницу и начал перебираться через реку.
Вода показалась ледяной, но река была так себе, неширокая, замерзнуть он не успел. Перебравшись на «жилой» берег, довольно долго сидел в скальной расщелине: собирался с духом и ждал, пока просохнет рюкзак, который пришлось тянуть за собой, как маленькую лодочку. Внутрь, впрочем, вода не попала – ткань водонепроницаемая, молнии герметичные – отличную все-таки снарягу подобрал себе покойный Алекс Смелый. То есть не покойный, нервно усмехнулся он, натягивая штаны и шнуруя изрядно побитые уже (хоть и треккинговые) ботинки.
Хутор оказался не хутором и даже не лесничеством, а турбазой. Дом побольше, несколько маленьких, видать, гостевых, просторная беседка на взгорке, летняя кухня в три стены с длинным, чисто выскобленным столом перед ней, облезлый вагончик с железным «крылечком» на двух ступеньках.
Посреди всего этого богатства бодрый крепкий старик (старик-боровик, подумал Денис), сдвинув на кончик носа очки в коричневой роговой оправе, сосредоточенно починял разложенный перед ним рафт. Боровичок так сосредоточился на своем занятии, что гостя заметил только после второго «добрый день, Бог в помощь».
Старикан поднял голову, прищурился, снял неторопливо очки, выдернул из кармана другие, в металлической оправе, водрузил их на нос, поразглядывал нежданного визитера еще с минуту и наконец проговорил с расстановкой:
– И тебе не хворать, мил человек! К нам или так, мимо проходил? А то место у нас тихое, не прохожее, не проезжее. По снаряжению-то турист вроде, а? – Он поднялся, подвигал плечами, разминая затекшую, видно, спину, и уселся на вкопанную с краю площадки скамью.
– Да заплутал я маленько, – улыбнулся Денис-Алекс, усевшись рядом и пристроив рюкзак под ноги. – Думал еще вчера сюда выйти, да петлю дал. Балбес! Алекс меня зовут. А фамилию-то и говорить боюсь, смеяться станете.
– Чего это я попусту зубоскалить буду? – строго сказал дедуля. Поправил очки, пригляделся. – Да и фамилия твоя, сдается, мне известна. Зрение у меня уже не то, но на память пока не жалуюсь. Не Смелый ли фамилия твоя?
Денис, чувствуя, как по спине бежит предательский холодок, кивнул. Ясно, старик знал того покойника. Но куда деваться, надо дожимать роль. Он чуть двинул плечом – казалось, с реки повеяло ледяным сквозняком. Да нет, это не с реки, это прошлое в спину дышит. Три мертвеца за спиной, да потерянные навсегда жена с сыном, да обвинение в убийстве. Может, рассказать этому старикану все как на духу? Такой, может, и поймет, и поверит даже в такую невероятную историю. Но что толку, что поверит? Нет, исповедаться, если припрет, он всегда успеет, а пока пусть идет как идет.
– Что ж, – продолжал старик, подождав, не скажет ли гость чего-нибудь. – Значит, Смелый. Ну а меня Иваном Петровичем кличут. Можешь по-простому – Петровичем, так даже привычнее. Вот только, – он оценивающе глянул на Дениса, – заплутал, говоришь? Надо же. Ты ж вроде все тут наизусть знаешь, чуть не самый известный инструктор. Больше, конечно, девки про тебя бают, но все ж таки не на пустом же месте слава бежит. Ну да ладно, заплутал и заплутал. Так-то я тебя признал. На нашей базе ты не работал, но заглядывать когда-то заглядывал, с группой вроде. Аль сам не помнишь?
Денис-Алекс помотал головой и тяжело вздохнул:
– То-то и оно, что… Беда у меня, дед. Ну то есть грех так говорить, руки-ноги целы, но…
– То-то я гляжу, смурной ты какой-то. Раньше-то все улыбался. Ну рассказывай. Коли можем – поможем, чего ж не помочь человеку. На Кавказе, что ли, вляпался во что? Говорили вроде, ты туда подался, вроде наши реки тебе слишком спокойные, а там вроде есть где удаль показать-попробовать. Врали, нет?
– Нет, дед, не врали. В том-то и дело. – Он замялся.