Шрифт:
Роберт Хайнлайн. ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕГЕНДЫ
Роберт Энсон Хайнлайн окружен ореолом почитания не только как именитый творец мировой фантастики и классик жанра, но и как замечательный человек. Даже люди, не разделявшие его политических привязанностей и философских убеждений, единодушно отмечают огромное человеческое обаяние и глубокую отзывчивость писателя. Филипп Дик трогательно вспоминал, как помог ему Хайнлайн в тяжелые дни его жизни. Этому мэтру фантастики посчастливилось не потеряться на фоне ярчайших имен молодых авторов, пришедших на ниву фантастической литературы, во многом благодаря его книгам. Творческий потенциал Хайнлайна был настолько велик что его высокому рейтингу не повредили ни новые художественные направления, периодически врывавшиеся в переулки и тупики НФ, ни новая техника письма, ни новые темы, поскольку он сам был патриархом в разработке всего нового и являлся неиссякаемым источником вдохновения и подражания для фантастов младших поколений.
Вот почему смерть писателя в 1989 году повергла почитателей его таланта в глубокое уныние, хотя преклонный
Родился Роберт Хайнлайн в г. Батлер, штат Миссури (США) 7 июля 1907 года и уже в раннем возрасте «заболел» НФ. Его первыми и любимыми авторами стали Люис Сенаренс, Жюль Верн и Герберт Уэллс.
В 1928-—34 гг. после окончания военно-морской академии в Аннаполисе служит в ВМФ США. Однако из-за ухудшившегося здоровья службу приходится оставить. Прежде чем полностью отдать себя писательскому труду, Хайнлайн перепробовал множество профессий и сменил несколько увлечений: занимался политической деятельностью, архитектурой, горным делом, торговлей недвижимостью. С начала 40-х годов всецело уходит в НФ.
Несмотря на относительно поздний дебют (в 32 года), популярность пришла к писателю необыкновенно быстро — уже в 40-х годах он стал одним из лучших и наиболее читаемых авторов-фантастов. Огромная заслуга в становлении Хайнлайна-писателя принадлежит Джону Кэмпбеллу, тому самому главному редактору журнала «Эстаундинг», который привел в фантастику и поставил на ноги Азимова, Ван Вогта, Старджона, Дель Рея и др. — тех, кто впоследствии «сделал» американскую фантастику — одно из величайших и богатейших по идейному содержанию и многообразию тем литературно-футурологических течений XX века. Именно он всегда заставлял их совершенствовать индивидуальное мастерство, тщательно прорабатывать сюжет, заботиться об его идейном наполнении. Именно сотрудничество с Кэмпбеллом дало такие выдающиеся произведения, как «Реквием», «Если это продолжится», «Взрыв возможен», «Неудовлетворительное решение», а также совершенно превосходные истории о временных путешествиях — «По пятам» (1941) и «Все ваши зомби» (1959).
Многие критики и литературоведы отмечают влияние книг писателя на молодежь. Именно Роберт Энсон Хайнлайн доказал, что и для ребят можно писать хорошие, умные книги в жанре фантастики: «Звездное чудовище», «Гражданин Галактики», «Купи скафандр и путешествуй», «Туннель в небе» и др. — явное тому подтверждение.
Для писательского почерка фантаста характерно тщательное построение окружающего героев мира, создание законченной и достоверной среды обитания, где художественные детали служат цели убедить читателя в реальности происходящих событий. Под кистью его воображения возникают сочные, красочные полотна чужих планет, грандиозных звездных цивилизаций. Именно поэтому начинаешь читать произведения писателя и уже не можешь оторваться, пока не дойдешь до последней страницы. Динамика тщательно выверенного сюжета, его умелая композиция и стремительность событий не дают обратить внимания на то, что подчас герои схематичны, их рассуждения и поступки несколько прямолинейны и простоваты.
Следующей интересной стороной творчества писателя является философия, отражающая его собственные взгляды, сформировавшиеся под воздействием жизненного опыта. Главный ее элемент — вера в сильную личность, в непреложность действия законов, патриотизм (отнюдь не шовинизм, который пытаются ему приписывать), самодисциплина и внутренняя собранность, убеждение, что в этом мире ничего не дается даром — за все нужно бороться, во всем проявлять себя мужчиной с крепкими кулаками и острыми зубами. Разумеется, во многом эти взгляды сформировались под воздействием военной службы. Наиболее четко эти воззрения были выражены в романах «Звездная пехота» (премия «Хьюго» за 1960 г.) и «Свободное владение Фарнхэм» (1965).
Тема борьбы за права и свободу личности получила блестящее развитие в романе «Луна — жестокая дама» (1966), где лунная колония ссыльных с помощью разумного компьютера поднимает бунт против жестокой земной администрации.
Творчество Хайнлайна условно делят на три этапа. Первый — наиболее значительный — время работы в «Эстаундинг». Приходится он на «золотые» 40-е — 50-е годы американской фантастики. Второй — начало 50-х — 60-е гг., когда автор пытается найти новую, более содержательную форму художественного изложения. Именно в этот период он начал реализовывать грандиозный замысел, подсказанный все тем же Джоном Кэмпбеллом, — написание Истории Будущего, т. е. выкладывая по блочному принципу кирпичиками своих книг хронику предстоящих двух столетий (1940 —2149 гг.).
Третий этап творчества Хайнлайна неоднозначен. Сам автор считает его вершиной своей литературной деятельности, в то же время критики и читатели полагают, что это слабая тень былого величия. И в первую очередь, из-за перегруженности псевдофилософскими монологами, чрезмерной болтливостью героев, вычурности сюжетных ходов.
Примером может служить «Не убоюсь я зла» (1973), где распутный старик приказал пересадить свой мозг в тело молодой девушки, «Достаточно времени для любви» (1973) и «Чужеземец в чужой стране» (1961). Хотя в отношении последней, думаю, критике не следует быть столь придирчивой, поскольку книга явно удалась, и роман Хайнлайна стал чуть ли не Библией движения хиппи, а сам автор едва ли не духовным учителем, гуру многих коммун хиппи.
Следует все же согласиться, что третий период не добавил многого к тому, что было сделано писателем в первые два, несмотря на это в 1974 году Хайнлайн стал обладателем премии «Небьюла» по категории «Великий мастер жанра», каким он в действительности был. Из других популярных книг автора следует отметить «За этим горизонтом», «Уолдо и Магия инкорпорейтид», «Дверь в Лето», «Хозяева марионеток», «Дети Мафусаила», «Дорога славы» и еще многие и многие другие.
Роман «Двойная звезда» («Дублер») был первым романом Хайнлайна, завоевавшим премию «Хьюго» (1956 г.). Он соединяет в себе лучшие черты Хайнлайна-автора: ладно скроенный сюжет, хорошо прорисованные герои, цельный и впечатляющий мир будущего.
Наши читатели знакомы с прекрасными произведениями писателя: «Галактика» («Пасынки Вселенной»), «Революция 2100 года», «Дверь в Лето», многочисленными рассказами.
ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА
Глава 1.
Если входит человек, одетый как чучело, и ведёт себя так, будто всё вокруг принадлежит ему, он, скорее всего, космонавт. Это легко объяснить.
Профессия заставляет его чувствовать себя хозяином всего. А что касается одежды, то от человека, который девять десятых времени проводит в униформе и больше привыкшего к глубокому космосу, чем к цивилизованному обществу, трудно ожидать, что он знает, как следует одеваться. И не успеет он приземлиться, как становится добычей словоохотливых портняжек, которые роятся в каждом космопорту в надежде отоварить ещё одного простака «самым, что ни на есть, лучшим земным платьем».
Мне не составляло труда определить, что этого широкоплечего парня одевал Омар Палаточник – накладные плечи делали его ещё более широким; брюки, настолько короткие, что когда он сел, из-под них показались волосатые ноги; морщинистая сорочка, которую с таким же успехом можно было напялить на корову.
Но я держал своё мнение при себе, а тем временем на свои последние полимпериала заказал ему выпивку, рассчитывая, что сделал хорошее вложение капитала. Мне было прекрасно известно, как космонавты распоряжаются деньгами. – Горячих двигателей! – произнёс я, когда мы с ним чокнулись. Он оценивающе посмотрел на меня.
Этот тост и был моей первой ошибкой в отношениях с Деком Бродбентом. Вместо того, чтобы ответить: «Чистого пространства!» или «Удачной посадки!», как полагалось, он окинул меня взглядом и мягко заметил: – Прекрасный тост, но не по адресу. В жизни своей не покидал земли.
После этого у меня осталась ещё одна возможность придержать язык за зубами. Космонавты не так уж часто заглядывали в бар «Каса Маньяна»; он не соответствовал их запросам и, к тому же, располагался далековато от космопорта. А уж если один из них переодевается в земную одежду, забивается в тёмный угол бара и утверждает, что он не космонавт, – это его личное дело. Я и сам выбрал это место потому, что отсюда можно наблюдать за пространством, не будучи замешанным самому – иногда я одалживаю небольшие суммы то там, то здесь, ничего страшного в этом нет, но лучше не нарываться на неприятные разговоры. Мне следовало бы сообразить, что у него тоже имеются свои причины сидеть здесь, и отнестись к этому с уважением.
Но мои голосовые связки словно зажили собственной, обособленной жизнью, дикой и вольной. – Не надо меня дурачить, командор, – ответил я. – Если вы наземная крыса, то я – мэр Тихо-сити. Готов держать пари, что вы на своём веку немало выпили на Марсе, – добавил я, обратив внимание на то, как забавно он поднимает стакан, глубоко укоренившаяся привычка к слабой гравитации, значительно более слабой, чем на Земле.
– Ну ты, потише. – Огрызнулся он, не двигая губами. – Почему ты так уверен, что я приезжий? Мы ведь незнакомы.
– Извините. – Отступил я. – Вы можете быть, кем хотите. Но я ещё не ослеп. Вы выдали себя с того момента, как вошли.
Он выругался про себя. – Каким образом?
– Не стоит беспокоиться. Сомневаюсь, чтобы кто-то кроме меня это заметил. Просто я подмечаю вещи, на которые большинство людей не обращает внимания. – И вручил свою визитную карточку, может быть, несколько самодовольно. На свете есть только один Лоренцо Смиф, акционерная компания из одного человека. Да, я – «Великий Лоренцо» – стерео, развлекательные программы, камерные выступления – «Пантомимист и выдающийся художник-мимикрист».
Он пробежал её глазами и сунул в наружный карман – это меня обеспокоило: карточка стоила денег – превосходная имитация ручной гравировки. – Кажется, теперь я понимаю, – тихо произнёс он, – но в чём моё поведение отличается от обычного?
– Я покажу вам. – Сказал я. – Сейчас я пройду к двери так, как ходят земляне, а обратно вернусь походкой, которой вошли сюда вы. Смотрите. – Я проделал всё это; однако, возвращаясь к столику, немного утрировал его походку, чтобы он мог заметить разницу нетренированным взглядом, – ступни мягко скользят по полу, как по плитам корабельной палубы; тело слегка наклонено вперёд и занимает устойчивое положение, руки вытянуты вперёд, не касаются тела – всегда готовые ухватиться за что попало.
Была ещё дюжина деталей, которые невозможно описать словами; короче говоря, чтобы так ходить, нужно быть космонавтом, с его постоянно напряжённым телом и неосознанным балансированием. Горожанин всю жизнь перемещается по ровной поверхности, по гладким полам при нормальной земной гравитации, и ему ничто не угрожает. Другое дело – космонавт.
– Ну как, поняли, что я имел в виду? – Спросил я, опускаясь на стул.
– Боюсь, что да. – Кисло согласился он. – Неужели я действительно хожу так?
– Да.
– Хм-м-м… Возможно, мне придётся взять у вас несколько уроков.
– Это не худший вариант, – благосклонно кивнул я.
Некоторое время он сидел, разглядывая меня, затем начал говорить – по-видимому, изменив решение и сделав знак бармену наполнить наши стаканы. После этого залпом выпил свою порцию, расплатился за всё и гибким движением соскользнул со стула. – Подождите меня. – Тихонько сказал он.
После того, как он заказал выпивку, отказаться я уже не мог. Да, честно говоря, и не хотел: он был мне интересен. И это несмотря на то, что наше знакомство длилось не больше десяти минут; он был из тех очаровательных увальней, которых уважают мужчины, а женщины – так те и вовсе от них без ума.
Он пересёк зал своей гибкой крадущейся походкой и прошёл мимо столика у самых дверей, за которым сидели четыре марсианина. Не перевариваю их. Мне и в голову бы не пришло, что какая-то штуковина, похожая на бревно, украшенное тропическим шлемом, может требовать человеческих привилегий. Видеть не могу, как они отращивают свои псевдоконечности; на мой взгляд, это напоминает змей, выползающих из нор. Не нравится мне и то, что они могут одновременно смотреть во всех направлениях, не поворачивая головы, – если, конечно, у них есть голова. Но её наверняка нет. И я совершенно не выношу их запаха!