Двойная звезда
Шрифт:
– О нет! Ни в коем случае!
– Ладно... Так каков же все-таки срок? Неделя?
– Наверное, меньше, иначе мы пропали.
– Что?
– Да нет, это я так. Вам достаточно будет ста империалов в день?
Я поколебался, вспомнив с какой легкостью он воспринял мою информацию о минимальной плате за небольшое интервью, и решил, что сейчас самое время сделать широкий жест. Я попросту отмахнулся от него.
– Сейчас не стоит об этом. Вне всякого сомнения, ваш гонорар будет соответствовать уровню моего представления.
– Хорошо, хорошо, – Бродбент нетерпеливо повернулся
– Джок, свяжись со стартовой площадкой, свяжись с Полем. Затем позвони Лэнгстону и скажи, что мы приступаем к выполнению плана «Марди Грас». Пусть он синхронизируется с нами. Лоренцо… – он знаком велел мне следовать за ним и направился в ванную. Там он открыл небольшой ящичек и спросил:
– Можете ли вы как-нибудь использовать этот хлам?
Да, это действительно был «хлам» – что-то вроде очень дорогого и непрофессионального набора косметики, который обычно покупают юнцы, рвущиеся на подмостки. Я взглянул на все это с легким недоумением.
– Если я правильно понял вас, сэр, вы хотите, чтобы я немедленно начал работу по перевоплощению? И вы даже не дадите мне времени на изучение прообраза?
– А! Нет, нет, нет! Просто я хотел попросить вас изменить лицо – на случай, если кто-то узнает вас, когда мы будем выходить из отеля. Это возможно, не так ли?
Я холодно заметил, что быть узнаваемым публикой – это ноша, которую вынуждены нести все знаменитости. И даже не стал добавлять, что наверняка большое количество людей сразу узнает Великого Лоренцо в любом общественном месте.
– О'кей. В таком случае, измените свою физиономию так, что вы вас никто не узнал.
Он быстро вышел.
Я вздохнул и стал рассматривать детские игрушки, которые он определенно считал орудием моего искусства, – жирный грим, пригодный разве что для клоуна, вонючие резиновые накладные элементы, фальшивые волосы, словно вырванные с мясом из ковра, устилающего гостиную тетушки Мэгги. Зато ни одной унции Силикоплоти, ни одной электрощётки и вообще никаких современных орудий моего ремесла. Но подлинный художник может творить чудеса уже лишь с помощью своего гения. Я подрегулировал освещение и углубился в творческие размышления.
Существует несколько способов изменить лицо так, чтобы не быть узнанным. Самый простой – это отвлечь от лица внимание. Оденьте человека в форму - и его наверняка никто не заметит. Смогли бы вы, например, восстановить в памяти лицо последнего встреченного вами полисмена? А смогли бы узнать его потом, переодетым в штатское? На том же принципе основан метод привлечения внимания к какой-нибудь одной черте лица. Приделайте человеку огромный нос, вдобавок, к примеру, обезображенный бородавкой; нескромный человек уставится на этот нос, воспитанный же человек отвернется – но ни тот, ни другой не запомнят вашего лица.
Я решил не применять этот примитивный прием, так как рассудил, что мой наниматель высказал желание, чтобы меня не заметили совсем, а не из-за какой-нибудь уродливой черты лица. Это уже гораздо труднее; кто-либо может заметить подвох, но реально для этого требуется большое искусство. Мне необходимо было самое обычное лицо, не поддающееся запоминанию, как подлинное лицо бессмертного
После этого он снимал ремень и принимался стимулировать мою сообразительность. Папа был психологом-практиком и твёрдо верил, что постоянный массаж ягодичной-седалищной мышцы с помощью ремня способствуют оттоку избыточной крови из мальчишеских мозгов. Может, теория эта и была довольно сомнительной, но результаты оправдывали метод: когда мне стукнуло пятнадцать, я мог стоять на голове на тонкой проволоке и декламировать страницу за страницей Шекспира и Шоу или устроить целое представление из прикуривания одной сигареты.
Я пребывал в состоянии глубокой задумчивости, когда Бродбент вновь заглянул в ванную.
– Боже милостивый! – воскликнул он. – Вы даже и не начинали?
Я холодно взглянул на него.
– Я предполагал, что вам требуется лучшее, на что я способен; в таком случае спешка может только повредить. Как вы думаете, сможет ли даже отличный кулинар придумать новое блюдо, сидя на несущейся галопом лошади?
– Черт их побери, этих лошадей! – Он взглянул на часы. – У вас в распоряжении остается шесть минут. Если вы за это время ничего не способны сделать, то нам придется положиться на удачу.
Еще бы! Конечно, я бы предпочел получить побольше времени, но в искусстве быстрой трансформации я едва ли не превзошел отца; «Убийство Хью Лонга» – за семь минут пятнадцать частей, и однажды я успел сыграть эту вещь, обогнав его на девять секунд.
– Стойте там, где стоите, – бросил я ему. – Я сейчас буду готов. – Затем быстро загримировался под Бенни Грея, неприметного ловкого человека, который совершает убийство за убийством в «Доме без дверей», – два быстрых мазка для придания безвольности очертаниям моих щек от крыльев носа к уголкам рта, легкие тени под глазами – намек на мешки и фактор № 5 – землистого цвета грим поверх всего. Процедура заняла никак не больше двадцати секунд – я мог бы проделать её во сне. Постановка с моим участием шла на подмостках девяносто два раза, прежде чем ее отсняли на пленку.
Затем повернулся к Бродбенту, и тот ахнул:
– Великий боже! Глазам своим не верю!
Я оставался «Бенни Греем» и не улыбался в ответ на такой возглас восхищения. Чего Бродбент не мог понять, так это того, что жирный грим не нужен. Конечно, он немного облегчает дело, но я-то использовал его, в основном, потому, что он ждал этого; будучи дилетантом, он, естественно, предполагал, что искусство перевоплощения заключается, в основном, в гриме и пудре.
Бродбент продолжал таращиться на меня.