Двойник Жанны де Арк
Шрифт:
– Можно пригласить сюда Анну? – Гийом бросил неуверенный взгляд на Жиля, не зная, как тот отнесется к предложению использовать в качестве помощника медиума любовницу. – Анна близко знакома с Жанной, кроме того, она здесь, и ее появления нам не придется ждать, томясь неведением несколько дней.
Послали за Анной. На самом деле она давно уже наблюдала за происходящим из небольшой клетушечки, расположенной по соседству от медиумического зала, куда спрятал ее Жиль. Услышав свое имя, она вздрогнула и, сгорая от любопытства и панически боясь вновь оказаться втянутой в какие-либо дела, связанные с Жанной, она тем не менее поднялась навстречу присланному за ней слуге и вошла
Маг тотчас подошел к ней и, расточая комплименты относительно ее красоты, подвел к поставленному в центре зала креслу. Анна села, положив руки на подлокотники.
– Не бойтесь, дитя мое, – господин Бреладди старался успокоить Анну, нежно напевая что-то и то и дело кланяясь ей. – Вам не будет больно или неприятно. Все, что требуется от вас, это слушать мой голос. Только слушать. Слушать и слушаться. Вам понятно? Анна кивнула.
– Прекрасно. Удобно ли вам, дитя мое? – маг метнулся к окну, где на диванчике лежали подушки, и, притащив их все, устроил ту, что поменьше, под голову Анне и две другие под ноги. – Вы прекрасны, моя королева, моя богиня, сивилла, жрица, пифия. Вы прекрасны!
Его голос заставил Анну расслабиться и почувствовать себя легко и свободно, что было непросто под пристальными взглядами брата и отца, в присутствии посторонних людей.
Магистр Франческо Бреладди отошел на шаг, оглядывая Анну с ног до головы и найдя картину удачной, протянул руку, в которую тотчас слуга вложил золотой кубок с выгравированным на нем глазом. По слухам, этот кубок господин Бреладди получил во время спиритического сеанса от духа самого Гермеса Трисмегиста. Итальянский маг никогда не расставался с ним, повсюду возил его с собой. Поговаривали, что кубок был волшебным образом связан с самим Бреладди, потому что когда на одном из сеансов ассистирующая магу послушница монастыря в Тулузе, расположенного близ святилища иберийского бога солнца, выронила кубок, господин Бреладди тут же лишился чувств. Пролежав в беспамятстве неделю, находясь между жизнью и смертью, в конце концов, он выздоровел. Но еще долго жаловался на боли в голове и спине. Его тело покрыли многочисленные синяки, так что складывалось впечатление, будто бы не золотой кубок Трисмегиста со звоном ударился об изразцовый монастырский пол, а сам магистр вывалился из окна на мощенный булыжником двор монастыря.
– Окажите мне честь, испейте этот божественный напиток, – Бреладди поклонился Анне, как кланяются королеве, протягивая кубок.
Анна попробовала на язык напиток, им оказалось очень приятное, сладкое вино. Она сделала глоток, потом еще один. Голос мага теперь звучал несколько отстраненно, так, словно господин Бреладди отошел в конец комнаты, потом дальше, голоса присутствующих стихли.
Анна хотела отхлебнуть еще раз, но кубка в руках не оказалось. Ее же наряд из ярко-красного превратился в похоронно-черный. Мало того, на ней был мужской костюм, облегающие панталоны, курточка с кружевным отложным воротником. Анна увидела свои худые и белые руки, закованные в кандалы, и тут же кто-то толкнул ее в спину. Она была в темном коридоре, и за спиной ее стоял человек с алебардой. Не помня себя от страха и боясь произнести хотя бы слово, Анна попыталась сдвинуть с места ногу и чуть не упала. Ноги были также закованы в кандалы.
Медленно она шла по темному тюремному коридору, туда, где в конце пути слабо угадывался свет. Туда, где ждал ее суд.
«Господи! Так я что же, Жанна? Я стала Жанной?» – недоумевала Анна.
– Анна, ты слышишь меня? – прозвучал у нее в голове знакомый голос мага. – Сейчас ты спишь и видишь сон. Расскажи, что ты видишь. Ты нашла Жанну Деву?
– Я и есть Жанна Дева, – ответила Анна. – Меня ведут по тюремному коридору. У меня закованы руки и ноги, мне страшно.
– Не бойся, Анна, тебе ничего не грозит, просто рассказывай мне все, что видишь и слышишь.
Первое заседание суда
Процесс был показательным, поэтому слушание было объявлено открытым, туда допускались не только священнослужители и члены церковного трибунала, но и простые зрители, интересующиеся ходом разбирательства, – рыцари, дворяне, именитые горожане.
Огромный зал суда не вмещал всех желающих поглазеть на французскую ведьму, поэтому было решено соорудить приподнятые деревянные трибуны для зрителей, как на турнирах.
Сто тридцать два члена трибунала: кардинал, епископы, профессора теологии, ученые аббаты, множество монахов и священников собрались против беззащитной девушки, на стороне которой не осталось никого. По решению, вынесенному еще до процесса членами церковного трибунала, Жанна должна была защищать себя сама без помощи адвоката, без совета или возможности получить разъяснения.
Скамья для подсудимой не имела спинки и была крайне неудобна и жестка. Она стояла посередине огромного зала с тем, чтобы высокие трибуны со зрителями как бы нависали над ней, грозя обрушиться на девушку, погребя ее под своими обломками.
Торжественное облачение представителей высшей церковной власти, сияющие в неровном свете свечей, масляных светильников и факелов стражи кресты, блеск оружия стражи – все это должно было смутить уставшую, изможденную за год жизни в неволе девушку, заставить ее съежиться под обращенными на нее взорами, почувствовать себя неловко.
Анна видела все так, словно сама присутствовала на суде. Она уже не была Жанной, отделившись от нее, но и не став собой. Призрак, по воле всесильного мага оказавшийся там, где его никто не ждет. Шпион во вражеском лагере. Больше всего на свете она хотела сейчас сорвать с Жанны оковы и увести ее каким-нибудь волшебным способом из зала суда. Безошибочным чутьем хорошего воина она понимала, что готовится не суд в обычном его понимании, а травля. Где сто тридцать два служебных церковных пса будут преследовать одну скованную по рукам и ногам девушку. Это было несправедливо.
«Сегодня, 21 февраля 1431 года, в зале суда проходит первый публичный допрос женщины по имени Жанна, обычно называемой Девой», – прочла она лежащую перед писцом бумагу, на которой тот выводил свои закорючки.
– Подсудимая, назовите себя, как ваше имя или, возможно, прозвище, как вас обычно называют, – мягко попросил ее председательствующий епископ Пьер Кошон.
– На моей родине в деревне Домреми меня называли Жаннетой, а во Франции Жанной, – ответила Жанна и прикусила язык. На самом деле все знали ее под прозванием Дева, но она побоялась назваться так в церковном суде, так как это могло повлечь за собой обвинение в смертном грехе – гордыне.
– Да, в Домреми ее и вправду называли Жаннетой, я подтверждаю это, – не выдержал наблюдающий медиумический сеанс Гийом, Жиль был принужден шикнуть на него. Меж тем Анна что-то забормотала, и господин Бреладди был вынужден переспросить ее.
Должно быть, Деву спросили о возрасте, потому что Анна сказала:
– Мне девятнадцать лет или около того. Точно не знаю.
– Хорошо, моя дорогая, – магистр магии сделал знак, чтобы все замолчали и, ласково обратившись к Анне, попросил ее не бояться и рассказать то, о чем Жанну спрашивают судьи.