Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

— Ну да, постой. Это ты обо мне? Впрочем…

— Какой-то из твоих шедевров насторожил Василия.

— М-м… Пожалуй, «Живые механизмы» могли насторожить. Я позволил себе фантазии из области сновидений. Ты, само собою, не видел. Там есть любопытные моменты. Есть там и автомобили, и ракетная техника — у меня взлетают вместо ракет люди и посыпают сверху зерном и цветами поля.

— Понятно. Проверить тебя было легко. Гений У отменно справился с заданием — застиг тебя на съемочной площадке врасплох, задал вопрос, имеющий смысл только в другой реальности…

— Это о Верове? Но ведь Веров и у нас есть!

— Это самое энигматическое во всем деле. Почему именно Веров? Тогда о таком авторе здесь у нас ничего слышно не было. Да и в двадцатом столетии он известен, но далеко

не знаменит… Проще было проверить более громким именем, скажем, Братьями Стругацкими. Энигматик он, наш Веров. Итак, по твоей непосредственной реакции опытный психолог Гений У положительно утвердился — о Верове, о двадцатом столетии ты ни сном ни духом. Твои сны были для тебя просто снами. Но уж потом дал знать о себе наш доблестный приват-доцент. На публичных бестужевских чтениях, а на публичные он имел обыкновение приходить подшофе, начал нести околесицу про кровавую революцию, про русский бунт, мировую войну. И договорился до гегемонии Америки. Символисту этого было достаточно. Он спешно наносит визит, так сказать, наводит мосты и наверняка удостоверяется, что Пимский и является тем существом, что он разыскивал. И сильно, тайтли, наносит первый удар, достигнув таким образом своей ближней цели. И Пимский уже у него в руках, достаточно еще одной-двух встреч. Как вдруг, — дюк делает драматическую паузу, — в книжных лавках появляются сочинения Верова, те самые, о двух волюмах. В тот же день Гений У докладывает Символисту о новом авторе. Вообрази, Разбой, Символист Василий ударяется в панику. Гений У такое увидел впервые и изрядно струхнул. Немедленно следует приказ — весь тираж скупить на корню! Люди Гения снуют по лавкам, он сам наводит справки в издательстве. Больше моего он узнал не много. Что, кто — концов не сыскать. Тираж невелик — двести экземпляров, скупается в два дня. Как раз на второй день я появляюсь в лавке Требесова и вышибаю из хозяина припрятанный экземпляр. Его хватились на следующий день — недостает двухсотого экземпляра. Опять в издательство, опять по лавкам. Символист узнает, что экземпляр у меня, а ко мне хода нет. В общем, Гений У пережил самый страшный день в своей жизни. А все сто девяносто девять экземпляров были сожжены за городом. И вот тебе загадка, Разбой — не «накрути» Григорий моего визави, Марка, я бы нипочем не оказался в лавке — я ведь далек от беллетристики. Последствия были бы плачевны. Только прочитав «Лес зачарованный», да, может, и не в нем дело, а в самом Верове, в том, что они и здесь, и там, Пимский осознал себя существом твиннинга, понял замысел Символиста и тем избежал участи, которую тот ему готовил.

— Нет, все-таки дело тут в самих произведениях. Стоило мне прочитать про Мура, как вдосталь измучившие меня сны «про последний поход» пресеклись, оставили меня. Что-то есть в этих текстах.

— Это ничего не доказывает. Я лишь констатирую. Итак, Символисту одного дня не хватило.

— А чего ж исчез тогда Пимский? — вскакивает в волнении Разбой.

— А это уже совсем другая история. Вкратце — у Символиста обнаружилось нечто вроде двойника в мире двадцатого столетия. Символист именно его полагал одновременно и как двойника, и как свое сверхэго, обитающее в мире сна. Оно, конечно, никакой не двойник. Скорее, человек.

— Так вот почему Символист Василий говорил о Марке Гению У, когда я нашел их во сне. Это его разыскивает Марк через меня в том мире!

— Именно из-за того, темного, в том мире Григорий исчез вместе с памятью о себе. Точнее, память забрали Григорий и Пимский, вдвоем проделали операцию над памятью того мира. Иначе бы, учуявший через Символиста твиннинговость Григория, тот темный накрыл бы всех наших одним махом, он такое может. А теперь он угрожает пока Марку. Впрочем, ты это знаешь лучше меня.

— Не могу его никак увидеть.

— Надо увидеть, Ваня. Он ведь и тебя накроет.

— Кажется, уже накрыл. Было мне видение — он меня знает. И морочит. Да, что-то со мной не то. Я и сейчас чувствую, что я не человек.

— Это все мы теперь в себе чувствуем. Это голос другого мира.

Ночь. Глебуардус Авторитетнейший не спит. Беседует с миром гипербореев, с Данилой Голубцовым. Уже узнал о последней битве

и победе, о трех славных рыцарях и воине Солнца.

— А что вы знаете о моих старичках? Не напоминают ли они и их методы твой Магикс?

— Нет, это другое, — Данила задумчиво покачивает головой. — Попробую объяснить. В том мире, что я покинул, страх, всяческий и многоликий — вот вера человечества. Или в потусторонние прелести верить, или страх, или то и другое. Можно представить, как в древности, когда все поголовно верили во всяких духов, появились некие, кто сказали: «Хе, что нам духи, властелины материи. А что, если она сама собой управляет? И духов этих она же произвела из недр своих?» Они не были философами, они к своим идеям относились со звериной серьезностью — «раз так думаю, то за это готов умереть». А еще за свою веру и умертвить могли. Они чуяли главное: если материя первична, то вторичного просто быть не может. Уж если вдруг она оказывается главным, то всего прочего нет. Это было проще теогоний и религиозных догм, следовательно, надежней и вернее. Так они выбрали материю, а выбрав, обнаружили, что она неимоверно сложна, что они перед нею ничто, прах. Они — часть ее языка, но их язык — не ее язык. Она чужда человеку, с ней невозможно договориться. Значит, она враг. Порождая массу случайностей, она случайно породила человека. И может разрушить так же случайно. Так, начав с поклонения материи, они пришли к неизбежности войны с ней. Война эта и породила Магикс. Их заприметило древнейшее зло и превратило в свое щупальце.

А вот старички твои исторических корней не имеют. Складывается впечатление, что они возникли из ниоткуда. За делами битвы я этим не интересовался. К счастью, наша победа опрокинула мое предсказание, и ты жив. Ты по-прежнему желаешь остаться на землях Геи?

— Это мое твердое решение.

— Я тебя понимаю как никто, Глебуардус. Но имей в виду — в твоем мире есть темное нечто. Отсюда это видится как воронка, через которую к вам лезет черт знает что. Может, старички появились оттуда. А уж ацтеки — те точно из нее. Я имею в виду этот безумный дух, овладевший вдруг варварскими племенами.

— Безумным его не назовешь. Чтобы варвары воспылали идеей всемирного завоевания да взялись за дело рационалистичнее любого европейца…

— Согласен; это очень умный дух. Безумие — его цель.

— Вот с ним я и потягаюсь.

— В этом деле, Глебуардус, я с тобой.

Глава одиннадцатая

В ту самую ночь, когда Кирилл мирно спал на верхней полке вагона на пути к Крымским горам, Марк Самохвалов видел странные сны.

Тревожное и сильное чувство посетило его, как только пересек он порог собственной квартиры. Будто не к себе в дом зашел, а к малознакомым людям в гости. Даже запах какой-то чужой. В характере Марка была одна скрываемая от всех черта — осторожность в странных мелочах. Вот, например, с запахом. Незнакомые запахи в неслучайных местах пробуждали первобытную настороженность, что-то атавистическое — в голове возникали тревожные образы, которые никак не получалось прибрать к рукам, укротить их бессмысленное громождение.

Марк в сердцах цыкнул на себя: «Держи себя в руках, придурок, ты же дома!»

Вышла мать, сообщила, что борщ разогрет и что кто-то звонил по его душу, но не представился.

— А ты спросила, что передать?

— Это уж само собой. Он ответил, что тебе уже всё передали, а он перезвонит попозже.

В обычных обстоятельствах Марк разнервничался бы, весь вечер ломал бы голову — кто и зачем его разыскивает. Но сейчас лишь пожал плечами и, пробормотав «ну ладно», пошел есть борщ.

Борщ показался пресным и каким-то неборщевым. Марк хотел даже сделать укоризненное замечание матери, — он был склонен к подобному занудству, — но подумал: «Наверняка тоже глюки. И кто окажется тогда виноватым?» И решил в пререкания не вступать.

Вечер он убил на искоренение глюков. Это было делом принципа. Но странное чувство не покидало. Марк открыл окно, втянул холодный, но по-весеннему терпкий воздух — что-то было всё же не так. Нет, это в нем самом что-то не так. Словно никакого отношения он, Марк Самохвалов, к этому миру не имеет.

Поделиться:
Популярные книги

Старатель

Лей Влад
1. Старатели
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Старатель

Искушение Инферно

Вяч Павел
4. Игра топа
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
рпг
6.46
рейтинг книги
Искушение Инферно

Адаптация

Кораблев Родион
1. Другая сторона
Фантастика:
фэнтези
6.33
рейтинг книги
Адаптация

Расческа для лысого

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.52
рейтинг книги
Расческа для лысого

Аномалия

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Аномалия

Диверсант

Вайс Александр
2. Фронтир
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Диверсант

Внешники такие разные

Кожевников Павел
Вселенная S-T-I-K-S
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Внешники такие разные

Назад в СССР: 1984

Гаусс Максим
1. Спасти ЧАЭС
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.80
рейтинг книги
Назад в СССР: 1984

Дурашка в столичной академии

Свободина Виктория
Фантастика:
фэнтези
7.80
рейтинг книги
Дурашка в столичной академии

Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле

Greko
1. Черкес
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле

Чайлдфри

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
6.51
рейтинг книги
Чайлдфри

Набирая силу

Каменистый Артем
2. Альфа-ноль
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
рпг
6.29
рейтинг книги
Набирая силу

Измена. Не прощу

Леманн Анастасия
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Измена. Не прощу

Ищу жену для своего мужа

Кат Зозо
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.17
рейтинг книги
Ищу жену для своего мужа